Крепость Фуна

Фуна (Демерджинское укрепление). Замок XIV—XV вв. Находится в 2 км к северу от с. Лучистое (бывшее Демерджи). Укрепление находится на небольшой скалистой возвышенности, с которой хорошо просматривается вся Алуштинская долина. С севера, востока и запада крепостная территория была защищена стенами. С юга и юго-запада ее окружают скальные обрывы высотой 5—6 м. Вдоль обрыва был устроен парапет. Наибольшая протяженность крепости с севера на юг 106 м, с запада на восток — 56 м. Площадь укрепления 0,52 га.

Первоначально (в VIII — Х вв.) поселение находилось ниже ущелья Привидений, занимая вершину водораздела площадью около 4 га. На западном склоне этой возвышенности возле источника было построено несколько керамических печей, в которых обжигались амфоры, фляги, кувшины, горшки, грузила для сетей, черепица и др. изделия.

В Х в. поселение погибает во время пожара и уже больше не восстанавливается. Жители вынуждены перебраться выше в горы — в ущелье Привидений. Это место менее удобно для жизни, но безопаснее. Само ущелье разделено глубокими скалистыми оврагами на две части: юго-восточную и — более пологую — северо-западную, на которой и разместилось поселение. Те места, где можно было пройти, закрывались каменными заградительными стенами. На террасах крутых склонов строились дома, на двух скальных мысах — две небольшие церкви, возле одной из которых устроен некрополь. Для могил использовались естественные, немного углубленные и расширенные скальные трещины. На руинах одной из церквей собраны фрагменты штукатурки со следами фресковой росписи. Видимо, в то же время (в X—XII вв.) на противоположной стороне ущелья, там, где проходила дорога с яйлы в долину, возведено небольшое сторожевое укрепление 30 х 40 м.

Сельскохозяйственные угодья обитателей этого поселения находились у самого подножья горы. Здесь до настоящего времени сохранились остатки террас. На одной из них несколько лет назад случайно найден вкопанный в склон пифос.

К концу XII — нач. XIII в. жизнь на горном поселении постепенно замерла, люди переселились в долину, ближе к полям, садам, виноградникам, и прежде всего к воде, Новое поселение находилось между обвалом (примыкая к его скальным глыбам) и возвышенностью, на которой впоследствии возводится крепость.

Рядом с поселением на склоне холма расположен могильник. На нем выявлены руины шести часовен, из которых две исследованы (одна в 1966 г. О.А.Махневой, другая автором в 1982 г.).

В итоге первого этапа исследования крепости Фуна можно сделать следующий вывод. До ее появления на том же месте находились какие-то постройки, огражденные толстой стеной. Добротность этих строений позволяет предположить, что первоначально тут был небольшой монастырь, разрушенный в XIII в. В следующем столетии на его развалинах возводится укрепление с мощными стенами и двумя башнями.

На протяжении своего относительно недолгого существования Фуна разрушалась и отстраивалась заново. Нижний слой пожара можно отнести к первой половине XV в. (до 1459 г.). С какими же именно событиями второй четверти XV в. можно связывать первое разорение крепости? В это время значительную военную активность проявляют как генуэзцы (экспедиция Карло Ломеллино 1434 г.), так и турки, которые, выйдя к Черному морю и демонстрируя свою силу, предприняли ряд грабительских нападений на прибрежные территории причерноморских государств. Возможно, что в ходе дальнейших раскопок удастся уточнить причины пожара и первого разрушения Фуны.

В 1459 г. крепость отстраивается заново одним из мангупских князей и несет пограничную службу до 1475 г., когда замок захватили и разрушили турки. Примечательно, что фунский донжон, построенный в 1459 г„ является несколько уменьшенной копией мангупского, о времени возведения которого высказывались разные мнения. Так, Е.В.Веймарн дату строительства цитадели Мангупа относит к VI в., Н.И.Репников и А.Г.Герцен - к XIV, а А.Л.Бертье-Делагард - к XVI в. Сходство в размерах, планировке, устройстве входов, амбразур, толщине стен, технике кладки и т.д. дает основание говорить о том, что цитадель Мангупа была возведена в XV в. Рост "турецкого страха" (timer Turcorum) после захвата в 1453 г. Константинополя заставил многих правителей причерноморских государств, в том числе и господ Феодоро, позаботиться об укреплении своих границ.

Археологическое обследование Алуштинской долины показывает, что в XIV в. здесь остались только две крепости: Алустон и Фуна. Но если Алушта известна как укрепленный населенный пункт с VI в., то о Фуне впервые упоминается в документах 1384г. по поводу препирательства митрополитов — Готского, Сугдейского и Херсонесского — из-за ряда приходов. По мнению АЛ.Бертье-Делагарда, в этом районе побережья находились два упомянутых в источниках округа — Кенсанус и Эллис; а Фуна и Алустон относились к первому из них. Возникает вопрос — кому же принадлежали эти два укрепления? Из строительной надписи, найденной при раскопках донжона Фуны, видно, что ею владели господа Феодоро, а монограммы на чашах из того же донжона указывают имя владельца — Александр. Это имя уже было известно. Напомним кратко его историю. Александр — сын Улу-бея. После смерти отца в 1471 г. он вынужденно поселился в изгнании у своего шурина — Валашского господаря, и пробыл там до 1474 г., когда умер его дядя Исаак, узурпировавший престол, а место последнего занял его сын. Прибыв в Крым с небольшим отрядом валахов (300 воинов), Александр сумел укрепиться на Мангупе и организовал оборону столицы при подходе турок летом 1475 г. Не была ли Фуна родовым замком, которым владел наследный княжич Александр, получив его от отца? На родство Александра не только с домом константинопольских императоров, но и Гиреями указывает тамга этого рода, помещенная в основании монограммы, украшающей поливные чаши. От того, постоянно ли жил сам княжич в замке до 1471 г., или здесь размещался только подчиненный ему гарнизон, — суть не меняется.

Сравнивая Фуну с другими крепостями Горного Крыма XIII-XV вв., отметим, что в слоях XIV-XV вв. здесь не найдено ни одного орудия труда, если не считать нескольких плотницких инструментов (пила, долото, молоток). Обнаружены только предметы вооружения (наконечники стрел для луков и арбалетов, обломки меча, каменные ядра для баллисты и пращи, пластина доспеха). А жернова и гири для давильных прессов использовались как строительный материал. Имелся тут же и запас провианта: примерно в половине обнаруженных в крепости пифосов (32 экз.) хранилось зерно, а в остальных, очевидно, вода. Из этого следует, что гарнизон крепости занимался исключительно несением караульной службы.

О численности гарнизона Фуны, пока не раскрыты все помещения и не определено их функциональное назначение, судить трудно. На наш взгляд, он вряд ли превышал 30—50 воинов.

Следует также отметить, что ни одно из укреплений горного Крыма не имело столь значительной плотности башен, расстояние между которыми составляет 13—17 м при норме 35-40 м. Выступая за линию стен на 2,6—7 м, башни крепости обеспечивали эффективный фланговый обстрел, ликвидируя "мертвое" пространство перед куртинами.

Возвращаясь к вопросу о принадлежности алуштинской крепости, можно сказать, что Луста входила в состав "Капитанства Готия". Итальянские источники говорят о том, что генуэзцы на побережье Крыма владели несколькими крепостями: Каффой, Сугдеей, Чембало и др. Очевидно, владелец Лусты, находивший в 1474 г. поддержку и защиту у господ Феодоро в борьбе с родом Гуаско, был в вассальной зависимости от них. И не зря последний консул Солдайи Христофоре ди Негро высказывал опасение, что замок братьев Гуаско в селении Тассили может быть захвачен господами из Готии или турками.

Материалы, которые можно получить, продолжая изучение внутрикрепостных построек Фуны, несомненно, дадут представление о быте и повседневной деятельности обитателей крепости. Это и будет одной из задач ее дальнейшего археологического исследования.

Фуна - церковь св.Феодора Стратилата

Церковь — один из основных объектов раскопок в укреплении. Перед началом работ над современной дневной поверхностью возвышалась на высоту 5,50 м лишь уцелевшая часть алтарной апсиды. Раскопками вскрыто почти все здание с примыкавшими к нему постройками. Церковь была двухэтажной, с коробовым сводом (перекрытие второго этажа). Ориентирована апсидой на восток. Собственно, для церковных служб был приспособлен только второй этаж, а первый этаж всегда, вероятно, использовался в качестве крепостного каземата, в который вело несколько входов. За время своего существования весь этот комплекс неоднократно перестраивался или ремонтировался. Церковь, описанная Кеппеном, Дюбуа де Монпере, Бертье-Делагардом и др. в XIX в., безусловно, в значительной степени отличалась от первоначального здания XV вв. Разрушенная в конце XV в. при штурме крепости, она, видимо, восстановлена уже в XVI в. Перестраивался в основном второй этаж.

То, что церковь существовала в XVI в., косвенно подтверждает и Д.Струков, сообщивший на основании грамоты царя Бориса Годунова, что".., некоторые храмы, как например: церкви Успения, св.Федора Стратилата, св.Георгия и Михаила Архангела, имели постоянное жалование и ругу от московских государей "издревле". А находка монеты Михаила Федоровича Романова (1613—1645) в одном из склепов, исследованных на некрополе, расположенном рядом с крепостью, указывает на то, что денежные суммы и в последующие годы продолжали поступать от русских царей на поддержание приходской церкви в селении Фуна.

Размеры церковного комплекса (с пристройками) 14,4 х 11,3 м (рис. 8). Первоначально крепостная капелла располагалась во втором этаже надвратной башни. Высота церкви 9 м, длина 14,4, ширина 6,8 м. Вход в церковь шириной 0,85 м находился в южной стене. К нему вела лестница в два марша. Над входом была вставлена плита 1,72 х 0,75 м. По бокам ее вырезан орнамент в виде больших щитов с плетением. В церковном помещении было устроено три окна: в апсиде, северной стене и в западной. Крыша двускатная, покрыта каменными черепицами размером 0,71 х 0,50 х 0,1 м.

Во время раскопок 1980 г. произведена разборка завала,, образовавшегося после обрушения кровли и стен церкви. Толщина этого слоя в некоторых местах достигала 2,5-3 м.

Внутри крепостной территории частично или полностью исследовано 12 помещений. Большая их часть явно хозяйственного назначения: они использовались для хранения зерна, содержания скота, плавки железа и изготовления металлических предметов, отдыха караульных и хранения вооружения. Все эти здания примыкают к оборонительной стене.

В XVIII в. с севера к храму пристроено помещение I, разделенное контрфорсом на две части. Пол здесь выстлан плитами известняка и красноглиняной плинфой размером 25 х 19 х 3 см, явно вторичного использования. Помещение, видимо, является наиболее поздней пристройкой к храму, которая после его упразднения в 1778 г. обветшала и обрушилась. Ни Кеппен, ни Бертье-Делагард не отметили ее на своих планах.

Помещение II представляет собой нижнюю сохранившуюся часть первого этажа церкви; внутренние размеры: 11,40 х 4,10 м. Вход шириной 1,82 м находился с западной стороны. По обе стороны его стоят две восьмигранные колонны длиной 1,62 м, расстояние между противоположными гранями — 0,45 м, ширина грани — 0,18 м. На одной колонне вырезана армянская буква "Б". Аналогичные знаки обнаружены в церкви Тирановор (Маисян, Армения), где они процарапаны на стенах.

Из находок в слое завала церкви следует отметить обломок поддона поливного блюда, в центре которого изображено лицо восточного типа — с продолговатыми глазами, как на персидской керамике XII-XIII вв. Ближайшие аналогии дают фрагменты блюд XIII в. из Дманиси в Грузии и Херсонеса. Этот обломок вложен в стену при строительстве. В стене церкви найден мерный крест-энколпий, на его лицевой стороне изображено распятие и монограмма 1C ХС, на оборотной—Богоматерь.

С юга к храму примыкает постройка, которая, видимо, служила жил ищем "священника. История сохранила имя последнего священника церкви Федора Стратилата в Фуне - Трифилия, который переселился в 1778 г. с односельчанами в Мариупольский уезд, где они основали селение Константинополь и построили храм в честь того же Федора Стратилата.

Южная пристройка была двухэтажной. На второй этаж вела лестница, от которой сохранилось две ступени. Верхнее помещение, вероятно, жилое. Под ним — подвал (помещение III): 2,70 х 3,50 м, соединенный проходом с нижним жилым этажом храма. После обрушения верхнего этажа пристройки, завалившего подвал, проход был заложен. Стены, сохранившиеся в высоту до 2 м, не перевязаны между собой — т.е. возводились в разное время.

Особенно интересные материалы получены при раскопках помещения IX, примыкающего к угловой башне. В плане оно представляет собой неправильный четырехугольник с разными по длине сторонами: длина восточной стены 4,37 м, северной — 3,98, западной - 4,62, южной - 5,85 м. Южная и западная стены сложены из бута на грязевом растворе и сохранились в высоту на 1,90—2,10 м.

На глиняном полу расчищен слой сгоревших досок, жердей и спекшейся глины (остатки кровли), фрагменты известковой штукатурки. Здесь же обнаружены обломки поливных чаш и блюд XV в., кости животных. Из находок на полу также следует отметить железный наконечник стрелы, бронзовый футляр для гусиных перьев и игральные кости (три "бабки" и "бита"). В бите просверлены отверстия, которые потом залили свинцом, отчего она стала значительно тяжелее. Игральные кости со свинцовой заливкой известны из раскопок Окольного города (Псков) в слоях XVI-XVII вв. Бронзовый футляр является находкой очень редкой и на крымских памятниках ранее не встречался. Аналогичный ему найден в Пскове в слое XV-XVI вв.

У южной стены помещения расчищено скопление железного шлака, найдены обломки криц, рукояти, клинка меча, несколько подков, гвозди и точильный брусок. Эти находки указывают на то, что здесь, видимо, находился горн, а само помещение, следовательно, служило кузницей. Аналогичные следы средневекового железоделательного производства найдены при обследовании горных укреплений Кермен-Кая, на Яманташе, Кипиа, Бойке, Кучук-Исаре и на г.Исар-Кая над Гаспрой, в Судаке и др.

Исследования показывают, что помещение IX построено после возведения оборонительных стен XIV в. — оно к ним примыкает. Стратиграфически четко здесь прослеживаются два строительных периода. Первоначально в помещение вело два входа шириной 1,12 м — с запада и с юга. После первого пожара, произошедшего около середины XV в., оно частично разрушено. При восстановительных работах пол, вначале неровный (с выходами скалы), выровнен путем подсыпки золы, глины и щебня поверх гари. Таким образом уровень пола повысился на 0,4—0,5 м. В первом строительном периоде стены помещения не были оштукатурены, а во втором — их покрывают известковой штукатуркой до уровня нового пола. Во время ремонта заложен западный вход. Если вначале эта постройка использовалась для хозяйственных нужд (кузница), то во втором строительном периоде она стала жилой или же служила для отдыха караульных.

Фуна - малый крепостной двор

При перестройке оборонительной системы Фуны в 1459 г. между двумя куртинами и башнями - полукруглой и прямоугольной (донжон) - образовалось замкнутое пространство площадью около 70 кв.м, которое мы условно назвали малым крепостным двором. В плане он представляет собой трапецию.

Попасть сюда можно было из полукруглой башни, из донжона и с внешней стороны — через ворота шириной 2,40 м, вымощенные крупными плитами, что не наблюдалось на остальной части двора. Дневная поверхность XV в. представляла собой плотно утрамбованную глину с щебнем и известковой крошкой. Проезд высотой 3,6 м перекрывался цилиндрическим сводом, о чем свидетельствует находка в 1980 г. туфовых блоков криволинейной формы.

Примерно в средней части передовой оборонительной стены, замыкающей двор с востока, было построено отхожее место (помещение XII на плане крепости) — высота 1,73—1,80 м, ширина 0,90, длина 1,50 м. Из него за пределы крепости, вероятно, к сточной яме, ведет канал длиной 1,32 м, размеры у выхода: 0,30 х 0,40 м. В нижней части помещения сохранились пазы для деревянного настила, а у входа — пазы для крепления дверной коробки. Через канализационный канал сливались не только нечистоты, но и дождевая вода.

Фуна - крепостной донжон - находки

При расчистке завала перед входом в донжон на глубине 1,80-1,90 м от современной дневной поверхности и на расстоянии 1,20 м от входа обнаружены обломки двух известняковых надгробий. Особый интерес представляют три крупных обломка одного надгробия, на нижней части которого при вторичном использовании вырезана греческая надпись, датируемая 1459 г. Длина этого надгробия 1,88—1,90, ширина — 0,58—0,60, высота — 0,51—0,60 м. Надпись помещена в прямоугольной раме размером 1,80 х 0,50 м и композиционно разделена на две части - верхнюю и нижнюю.

Верхняя часть шириной 0,22 м делится на пять равных прямоугольников, в центре которых помещены круглые медальоны диаметром 0,20-0,21 м (щиты) с гербами. Пространства между разделяющими вертикальными прямыми и медальонами заполнены выполненными в рельефе, стилизованными и симметричными, изображениями виноградной лозы. В первом медальоне вырезан "процветший" равносторонний крест, по сторонам которого обозначены буквы IC/XC/NI/KA. Во втором, третьем и четвертом гербах помещены монограммы. Если имена во второй и третьей монограмме не совсем ясны, то в четвертой довольно четко читается имя "АЛЕКСАНДР". На пятом изображен двуглавый орел с коронами константинопольских императоров Палеологов.

В нижней части помещена четырехстрочная надпись — три строки на всю длину, а четвертая (короткая) — под ними. Строки отделены горизонтальными рельефными полосами. В начале первой строки помещен крест. Левая сторона надписи сильно повреждена. В нижней (четвертой) строке вырезана дата "6967 г." (т.е.1459г.).

Судя по условиям находки, плита помещалась над входом в донжон на достаточно большой высоте: при разборке стен она была сброшена и раскололась на три части.

При раскопках донжона прослежены следующие пласты: под слоем дерна (0,10-0,15 м) залегал слой завала башни (0,75—1,25 м); здесь обнаружены обломки стенок пифосов, амфор, кувшинов, керамид, калиптеров, поливной посуды XIII-XIV вв., а налипшие на ней кусочки известкового раствора указывают на то, что керамика использовалась при кладке стен.

Каменный завал, образовавшийся при разрушении стен донжона, перекрыл светло-коричневый грунт, насыщенный органическими остатками и разложившимся известковым раствором. Здесь также найдены, фрагменты известковой штукатурки со следами желтой краски, которой изнутри были покрыты стены. В этом слое, который, видимо, образовался до разрушения стен, собраны обломки костей домашних животных, поливной и кухонной керамики XVI—XVII вв., найдена серебряная монета Сахиб-Гирея (1532-1550).

При разборке завала, образовавшегося при разрушении южной стены донжона, найдена одна створка литого энколпия размером 7 х 5,4 см. Ее центральную часть занимает изображение распятия, над которым в обратном написании обозначено: 1C ХС; под распростертыми руками — неразборчивая надпись. На концах креста помещены круглые медальоны с погрудным изображением четырех евангелистов, рядом с которыми также нечитаемые надписи. Аналогичные нашему энколпии происходят из различных мест Киевской Руси, где они датируются ХIII в. Фунский крест очень близок по форме литому энколпию из Херсонеса. Ареал распространения этих крестов очень широк. Их находки отмечаются на территории Польши и Болгарии. В Крым эти кресты, видимо, попадали из русских городов в домонгольский период. Вторая створка найденного креста отсоединена еще в древности. Энколпий попал в кладку стены донжона вместе с раствором. Под светло-коричневым грунтом залегал слой пожара толщиной до 0,40 м, который разделяла тонкая (0,5—1,0 см), прослеживаемая в некоторых местах, горизонтальная прослойка песка. Слой гари лежал на полу нижнего этажа донжона и состоял из двух ярусов сгоревших балок, досок, деревянных столбов и перегородок. Его структура указывает на то, что донжон представлял собой трехэтажную постройку; причем пол нижнего был земляным, а второй и третий имели деревянные настилы.

Особо следует выделить найденные в этом слое арбалетные болты и железную пластину от доспеха. Длина болтов 6,8-7,1 см, диаметр втулки 1,6 см. Острие наконечников трехгранное с большим углом заточки (т.е. они предназначались для пробивания панциря и кольчуги). Железная пластина при помощи заклепок крепилась в нагрудной части доспеха. Ее размеры: 9 х 12 см, толщина 0,3 см. Наконечники арбалетных стрел (болтов) выделяются своей массивностью. По весу они в два-три раза превосходят наконечники стрел для лука, находки которых зафиксированы не только при раскопках Фуны, но и в других местах. Форма этих стрел соответствует их бронебойному назначению. Рабочая часть — острие — и соединение его с коротким древком (30-50 см) рассчитаны на значительную ударную нагрузку.

Подобные находки на крымских памятниках довольно редки и известны из раскопок в Судакской крепости (работы ИА.Баранова), Мангупа (А.Г.Герцен), Гаспринского исара (О.И.Домбровский) в слоях XIII—XV вв. Наиболее ранние экземпляры самостоятельных болтов на территории нашей страны относятся к последней четверти XII в. В Крыму арбалеты появляются, видимо, в XIII в. Так, при раскопках укрепления Исар-Кая у горного прохода Шайтан-Мердвен в слое пожара XIII в. найден черешковый арбалетный наконечник пирамидальной формы с квадратными в сечении гранями.

К XV в. болты становятся крупнее и черешковые постепенно вытесняются втульчатыми, некоторые из них существовали с XIII в. (напр. Изяславль) по XV в. Но болты приземистых пропорций с укороченными гранями, квадратные и трехгранные в поперечном сечении характерны только для XV в. Формы арбалетных наконечников из Крыма имеют множество европейских и восточных аналогий, что свидетельствует о единстве развития военной техники Востока и Запада в этот период.

В слое пожара второго и третьего этажей донжона найдено 32 каменных ядра для небольших переносных баллист. Ядра двух размеров: от 6 х 6,4 до 8,5 х 9 см и от 11,2х х 12 до 13,6 х 13,7 см- Они изготовлены из известняка, обработаны зубаткой и имеют специальный срез для установки на толкателе. Запасы подобных ядер разного диаметра находили и при раскопках других горных крепостей: в цитадели Гурзуфской крепости, на Гаспринском исаре, на Ай-Тодоре у пос.Малый Маяк; в укреплении на г. Крестовой близ Верхней Ореанды; при исследовании Сюйренского укрепления и на Исаре у горного прохода Шайтан-Мердвен. Ядра из донжона отличаются только тем, что они были специально изготовлены, в то время как во всех вышеперечисленных случаях собраны морские или речные окатыши.

При расчистке пожара найдены обломки примерно 100 сосудов, из которых удалось реставрировать 42. Найденную в донжоне керамику условно можно разделить на четыре вида: 1) хозяйственная тара; 2) керамические строительные материалы; 3) простая столовая и кухонная посуда; 4) поливная, в том числе и художественная керамика.

Хозяйственная тара представлена четырьмя пифосами, из которых два были украшены горизонтальными налепными валиками с пальцевыми вдавлениями. В верхней части корпуса одного из них гребенкой проведены две волны разной высоты. Оба эти сосуда относятся к одному типу, хорошо известному по раскопкам памятников XII—XIV вв. Два других пифоса разнотипны. Они отличаются формой и размерами.

Из керамических строительных материалов, найденных в слое пожара, особый интерес представляют находки пяти полых изразцов без лицевых пластин (склеен полностью один). Изразец усеченно-конической формы с прямым невыделенным венчиком, верхний край которого утолщен и горизонтально срезан. Дно круглое диаметром 8,4 см, венчик квадратный 14,6 х 14,6 см; высота изразцов 18 см. Аналогичные изделия известны в Старом Месте (Варшава) и в Старом Орхее (Молдавия) в закрытых комплексах XV в.

Простая столовая и кухонная посуда представлена большими и маленькими красноглиняными и сероглиняными кувшинами, кастрюлями, крышками, одно- и двуручными горшками с шаровидным корпусом (рис. 6). Интересен красноглиняный сосуд с двумя горизонтальными ручками. По его корпусу проведены четыре врезные горизонтальные и три волнистые линии. Горло высокое, постепенно переходит в прямой венчик, ниже которого находится треугольный в сечении налеп. Аналогичный этому сосуд найден в закрытом комплексе XIII в. при раскопках укрепления Пампук-Кая в 1980 г. Простая столовая и кухонная посуда, как правило, не украшалась: изредка наносились полосы белого ангоба или врезные горизонтальные и волнистые линии.

Поливная керамика из слоя пожара в донжоне особенно многочисленна. Она представлена глазурованными сосудами самых разнообразных форм: блюдами, чашами, крышками, кувшинами. Незначительный процент составляет привозная красноглиняная посуда, расписанная кобальтом. Большая часть красноглиняной художественной поливной керамики местного крымского производства. На поверхность сосудов нанесен врезной орнамент, выполненный тонкой линией под светло-желтой и зеленой прозрачной глазурью. Иногда орнамент усиливает подкраска светло-коричневыми подтеками. С внутренней стороны чаще всего изображены четырех- или восьмилепестковые розетки, шестиконечная звезда. На двух блюдах, большой чаше и крышке стилизованно изображено солнце.

Особый интерес представляют фрагменты четырех поливных чаш (собрать удалось только две), с внутренней стороны которых по сырой глине, до обжига, вырезана монограмма "АЛЕКСАНДР". В основании ее помещена тамга Гиреев. Чаши с монограммой составляли сервиз, выполненный по заказу владельца крепости.

Ближайшими аналогиями керамическому комплексу из слоя пожара в донжоне являются находки из раскопок в Симеизе, на Ай-Тодоре (у пос.Малый Маяк), в Гурзуфской крепости и из мангупского дворца, датируемые XV в.

Форма и орнаментация отдельных сосудов, составляющих уникальный керамический комплекс из слоя пожара донжона, характерны для керамики XIII-XV и даже XVI-XVII вв. Но время постройки донжона (1459 г.) дает нам нижнюю отправную точку для датировки найденной керамики. Наиболее вероятной датой пожара в донжоне нам представляется 1475 г., когда замок был захвачен и частично разрушен турками. Таким образом, время этого керамического комплекса определяется в пределах 1459-1475 гг., т.е. составляет 16 лет. Имея четкие хронологические рамки, изделия из фунского донжона могут послужить надежным эталоном для определения "возраста" подобных археологических находок из других Крымских памятников.

В.Л.Мыц

Фуна