Юрий Шимановский.
Серия рассказов о Крыме. *

* - рассказы присланы автором в редакцию сайта по e-mail, публикуются с его разрешения, при этом все авторские права сохранены.

Автор о себе:

Полностью зовут меня Юрий Эдуардович. Родился в 1962 году и большую
часть жизни прожил в чудесном крымском городе Севастополе. С тех пор
моя любовь к Крыму превосходит все разумные пределы и является, вероятно,
манией. Сейчас (временно, но долго) живу в США, в маленьком курортном
городке Мертл Бич, Южная Каролина, на берегу Атлантического океана.
Программист по профессии, оказываю помощь американской компьютерной науке.
К эмигрантам никакого отношения не имею.
Сейчас у меня в запасе более сорока различных произведений. Стихи,
рассказы в жанрах приключений, фантастики, юмора, детектива. Переводы
с английского, детские сказки, небольшие сценарии. Статья об опасных
крымских животных (очень почему-то популярная), статья по теории музыки и пр.
Печатался в журналах и газетах разных стран.
Предназначение пишущего человека вижу в пропаганде добра, чести,
справедливости и здравого смысла.
Увлечений столь много, что затрудняюсь перечислить. Живя в Крыму
занимался выращиванием необычных растений в комнатных условиях,
например кипарис или можжевельник. В последнее время сочиняю музыку
и сам же играю ее на компьютере.

Моя страничка в Интернете http://www.geocities.com/Paris/Salon/1821

Оглавление

СЕВАСТОПОЛЬСКИЕ РАССКАЗЫ
    Мой друг Чистяков
    Про то, как я клад не нашел
    Урок английского
    Мой путь в кинематографе
    Приказ ректора

"Лазурный"

Призрак Горных Туманов

Человек на склоне

Справедливость

СЕВАСТОПОЛЬСКИЕ РАССКАЗЫ

Мой друг Чистяков

Был у меня в школьные годы приятель Чистяков. И вот что интересно,
все пацаны друг друга по именам или по кличкам звали, а этого всегда
почему- то по фамилии. Чистяков да Чистяков. Повелось так.
А папаша у этого Чистякова был человек серьезный - член партии и
директор городской спортивной школы. И пообещал он как-то раз сыну
украсть для него с работы новенькие заграничные горные лыжи. Но только
с тем условием, что Чистяков об этом никому - никому не проболтается.
Ну, Чистяков, понятно, сразу всем объявил, дескать скоро батя с работы
лыжи припрет, поедем всем двором на перевал. (Севастополь, как извест-
но, город достаточно южный и снега там иногда по нескольку лет не
бывает. Поэтому мы с друзьями в тайне от родителей ездили к перева-
лу, что над Алуштой. Это больше ста километров будет).
Прошло недели три. Дай, думаю позвоню Чистякову, узнаю, как там
на счет лыж. Набираю номер. Трубку снимает отец. Фамилия у него, естес-
твенно тоже Чистяков и голос точь-в-точь как у сына.
- Алло,- говорю, - это Чистяков?
- Чистяков.
- Слышь, козел, скоро ты лыжи достанешь?
Ну, в общем, накрылось дело...


Про то, как я клад не нашел

Как то раз в городской газете появилась маленькая заметка про то,
как детишки, ковыряясь в земле нашли около сотни золотых монет царской
чеканки. Причем место находки было указано совершенно точно. Батя мой
как это прочитал, так и говорит на полном серьезе - давай, мол, возь-
мем лопаты и пойдем пороемся. Вдруг там не все золото собрали.
Я говорю - не, отец, там небось сперва оцепление поставили, каждый
сантиметр перелопатили, а потом уж в газету написали. Батя согласился
и стала эта история забываться.
А место то близко к троллейбусной трассе было. И каждый раз, проез-
жая мимо, я про себя вздыхал: "Эх! Вот здесь клад нашли. Везет же людям!".
Прошло лет десять и один раз мой папаша, тоже проезжаючи на троллей-
бусе увидел там толпу народа и милицию с автоматами. Через несколько дней
в газете написали, что нашли там разбитый керамический сосуд, а внутри-
три килограмма золота в монетах.
Не, ну везет же людям.


Урок английского

Учился я тогда в девятом классе. Как то подхожу я на перемене к
другану своему, Кольке, да и говорю - слышь, мол, Колян, давай с физ-
культуры слиняем. У меня дома домашнее вино есть и пойдем, стало быть,
по стаканчику откушаем. А после к английскому вернемся. Ну, ништяк,
пошли мы. Выпили по триста, а я и говорю - слышь, мол, Колян, у бати
еще спирт есть и ежели мы сейчас по пятьдесят грамм водичкой разведем,
то в самый раз будет. Ну выпили и пошли на английский. На полпути я и
говорю - слышь, мол, Колян, давай вернемся и еще по чуть-чуть добавим.
Вернулись мы и всю процедуру в точности повторили. А потом в школу
побежали.
Ну сидим мы, значит, на английском за последней партой, рассказ
порнографический читаем. Я все одним глазом смотрю, потому что если
двумя, расплывается все. И тут: "Шимановский! К доске, текст английский
читать!". Ну, вышел я кое как, один глаз закрыл и читать пытаюсь текст
этот долбанный. И чувствую - язык у меня совсем не ворочается. Вместо
слов какое- то мычание выходит нечленораздельное. Все, думаю, сейчас
училка меня вычислит и скандал будет офигенный. А она - достаточно,
мол, Шимановский, пять. Ну я от удивления даже второй глаз открыл
сразу. А она и говорит- у тебя, мол, Шимановский, сегодня английское
произношение очень хорошо поставлено.



Мой путь в кинематографе

Вы никогда не смотрели фильм "Рассказ барабанщика"? Если нет то я вам
очень рекомендую, не смотрите ни в коем случае. Дрянь редкостная. Но для
меня этот фильм по своему дорог, потому что в нем я исполнил свою первую
и последнюю роль в кино. Снялся в роли... трупа.
Я тогда на рабфаке учился. Сижу как-то на лекции, тут в аудиторию
декан входит в сопровождении какого-то мужика и говорит:
- Товарищи! В нашем городе проходят съемки фильма о войне и нужно выбрать
семь человек без усов и бороды с арийской внешностью. На роли фашистов.
Вот ассистент режиссера с киностудии Довженко, он сейчас выберет.
Мне конечно очень хотелось попасть в число счастливчиков, но шансов у
меня не было никаких. Сто человек мужиков сидят, и все поголовно без
бороды. Да и какая там у меня арийская внешность!
Стал, значит, товарищ по рядам ходить и первым делом в меня ткнул! Ты,
мол, выходи. Потом и остальные шесть вышли. Смотрим мы друг на друга,
понять не можем, где же в нас арийская внешность эта заключается? Люди
как люди. Вот скажем Вовка, мой приятель. Толстый, рыжий, с веснушками,
очки на носу. Вот она какая оказывается внешность-то арийская!
Посадили нас на автобус и повезли в Инкерман, а оттуда вверх на
скалу. Там, если кто знает имеется крепость Каламита тринадцатого века.
И уже поле сражения организовано. Ежи противотанковые стоят, дым
черный стелется. Режиссер в динамик орет - быстро, мол переодеваться.
Выдали нам немецкую форму, и рукава сказали до локтей закатать.
Как глянули мы друг на друга, так от смеху и попадали! Жалко ни у кого
случайно фотоаппарата не нашлось. Ну классические гансы получились.
Видать мужик тот, который нас выбирал, и впрямь свое дело знал. Вот,
скажем, Вовка, мой приятель. Руками в бока уперся, живот аж через ремень
свешивается. Под каской оправа металлическая блестит. Ну сразу видно,
что вандал он и извращенец.
- Гримироваться!
Подходим мы по очереди к гримерной. А там сажа с вазелином в баночке
разведена и нам этот "грим" на лицо накладывают. И руки перепачкали
до локтей. Ну в общем как будто мы потные, грязные и вонючие. Дело то,
кстати в апреле было, а по сюжету фильма - лето. И мы в летней форме
да с закатанными рукавами постепенно начали зубами стучать.
- Оружие получать!
И выдали нам под роспись и студенческий билет совершенно настоящие
"шмайсеры". На моем даже клеймо было - свастика и 1938.
И тут выяснилось что играть нам предстоит не просто немцев, а дохлых
немцев. Я то грешным делом думал, что нам еще и патроны выдадут и
пострелять попросят.
Эпизод с нашим участием должен быть такой. По склону оврага трупы
валяются, мы, стало быть. А выше по краю пятеро немцев идут, пострели-
вают. Их настоящие артисты играют. Тут происходит взрыв и немцы кувыр-
ком летят в овраг. Вот и весь эпизод. Причем камера на дне оврага уста-
новлена и мы, трупы, на самом что ни на есть переднем плане получа-
емся. Легли мы. Режиссер, понятно, не доволен. Вы это чего, говорит,
как на пляже разлеглись? И пошел с помощниками нас раскладывать, как
должно. Кое кого вообще в дикой позе положили, руки-ноги повыворачи-
вали. Иным на лицо земли насыпали. Меня почти не тронули. Единственно
попросили оскалиться и глаза выпучить.
Пиротехник между тем бомбу приладил. И прямо около моей головы.
Сам-то провода отмотал и за скалу спрятался метрах в тридцати. Боится.
Машинку взрывную в руках держит.
- Приготовиться... Мотор... Начали!
Заработала камера и тут ба-бах! Пиротехник бомбу взорвал. И так она
сильно грохнула, что все трупы от неожиданности подскочили. Отлетев-
ший осколок скалы двинул меня по башке. Счастье, что я в каске был.
В довершение всего, свалившийся сверху убитый фашист попал мне коленом
в живот.
- Стоп! Стоп! Никуда не годится! Еще раз! И не двигаться никому!
Пиротехник побежал вторую бомбу закладывать. Я выплюнул попавшую в рот
землю и улегся обратно. Рожу страшную сделал.
- Приготовиться... Мотор... Начали!
Ба-бах! Ну теперь гораздо лучше получилось. Трупы лежали, как каменные.
А убитый фашист пролетел на этот раз значительно левее.
- Стоп! Посторонние в кадре! Еще раз снимаем!
С третьего раза сняли наконец.
- На сегодня хватит- кричит режиссер - переодеваемся.
Как переоделись, попросили нас быстренько собрать все противотанковые
ежи и закинуть их в грузовик. Ну кое кто возмутился- как так "быстрень-
ко" и что значит "закинуть"? Каждый еж, сваренный из рельсов на вид
килограммов двести будет. Но к счастью все это оказалось очень искусной
пенопластовой бутафорией.
На следующий день нам оплату выдавали. По семь рублей грязными.
А на руки и того меньше - подоходный вычли.



Приказ ректора

Когда я учился в институте были как раз времена Черненко. Однажды утром
на дверях нашего ВУЗ-а появился приказ ректора. Я не помню, конечно,
дословно, но звучало примерно так:
"Студентам запрещается приходить на занятия в одежде с надписями на
иностранных языках, а также в одежде, купленной вне предприятий советской
торговли. Ректор СПИ М.З.Лавриненко".
Долго мы не могли понять, это всерьез или где? Но подпись вроде
была, да и печать соответствовала. А с другой стороны, как можно определить,
где куплена одежда? Ну, в общем, пожали все плечами и успокоились. Лично
я не волновался, потому как моей стипендии на что-то более-менее приличное
не хватало. Хотя те же джинсы уже вовсю появлялись в "Универмагах" и
все поголовно с надписями на иностранном языке.
Прошло несколько дней и вдруг как-то раз на перемене в коридоре раздается
дикий женский крик. Ну все бегут смотреть.. А там пятеро активистов
поймали студентку в джинсах, а на заднице здоровенная такая лэйба "RIFLE".
Так вот, двое ее за руки держат, двое за ноги, а пятый эту надпись
ножницами вырезает!
Через несколько дней, я слышал, ту же процедуру хотели повторить с каким-
то парнем. Но там кому-то сильно дали в глаз. На том дело и закончилось.

(C) *** JES 1997 *** Юрий Шимановский yury@unitrends.com
http://www.geocities.com/Paris/Salon/1821

к оглавлению

"Лазурный"



Не существует наверное более загадочных историй, чем те, которые нельзя
ни доказать ни опровергнуть. Судите сами, если тайна раскрыта, то вы сразу
теряете к ней всякий интерес. И наоборот, если вы узнаете о событии
совершенно невероятном, но неподкрепленном доказательствами, то отношение
ваше скорей всего будет скептическим. Но когда есть загадка, есть разгадка
но остаются сомнения, тогда история долгие годы не дает вам покоя. Такую
историю я как раз и собираюсь рассказать. С одной стороны у меня масса
доказательств - рассказы очевидцев, людей, которые никак не могли все это
выдумать. С другой стороны... старик мог выжить из ума, а у монаха мог быть
приступ белой горячки. Довольно убедительным доказательством я считаю
уникальную фотографию и то немногое, что я видел собственными глазами,
хотя убежденный скептик скорее всего придумает тысячу причин, по которым
все эти события следует считать либо недоразумением, либо сознательно
подстроенной фальсификацией. Судите сами...
Как и для большинства приезжающих сюда людей, город N начался для меня
с местной автостанции. С трудом таща здоровенный мольберт я вылез из
душного автобуса, вдохнул влажный соленый воздух и начал пробираться через
толпу однообразных старушек с плакатиками "Квартира у моря". Уж не знаю,
что было написано на моем лице, но проскочить сквозь них мне не удалось.
Старушки взяли меня в кольцо и начали водить хоровод, будто я - новогодняя
елка. При этом в мою сторону они почему-то старались не смотреть, типа нет
меня, а они просто так здесь прогуливаются после обеда.
- Квартира... квартира у моря - раздавался тонкий дрожащий голосок.
- Со всеми удобствами... трехкомнатная под ключ - вторила басом другая бабка
- С телефоном не дорого, - раздавался чей-то шепот, - рядом магазин.
Я в нерешительности притормозил. По правде говоря, квартира мне была нужна.
Ну хоть угол какой-никакой, но чтоб дешево и всего дня на три. Случайно мой
взгляд упал на одинокого старичка, который скромно стоял в стороне.
- Квартира. - быстро произнес старичок и виновато опустил глаза.
Хоровод вокруг меня закончился, как по мановению волшебной палочки. Бабки
застыли в выжидательных позах.
- Квартира - повторил старичок - очень дешево... правда не у моря, но у нас
вид очень хороший и воздух! Такого воздуха внизу вы не найдете.
Будто для подтверждения его слов стоящий рядом "Икарус" завел мотор и обдал
меня облаком черного дыма.
- Вон, глядите, это там...- старичок протянул руку куда-то в сторону и вверх.
Я поднял голову. По очень крутым склонам горы струились живописные
одноэтажные улочки, утопающие в зелени абрикосовых деревьев и винограда.
Отсюда снизу улочки казались вертикальными. Было совершенно невероятным, как
на таком крутом склоне могут стоять дома. Лабиринт строений, громоздящихся
одно над другим перемежался кое где крутыми узкими лестницами. А где-то
почти на заоблачной высоте гора была увенчана старинной крепостью - мрачными
руинами с зубчатыми стенами и узкими бойницами.
- Генуэзская крепость XIV-XVI веков. Упоминается в книге Афанасия Никитина
"Хождение за три моря" - голосом экскурсовода произнес старичок, проследив
направление моего взгляда - обязательно осмотрите, это совсем рядом от моего
дома.
Наличие крепости окончательно склонило чашу весов в пользу старичка.
О чем еще может мечтать художник, даже профессиональный, а не такой дилетант,
как я! Посидеть там, наверху с мольбертом, пройти по таинственным
средневековым ступеням, провести несколько дней в путанице узких зеленых улиц
с чудесным видом!
- Пойдемте - сказал я и подхватил свой неуклюжий мольберт, а старушки за
спиной издали вздох разочарования.
Мы вышли с площади и свернули на узкую улицу, которая тут же без
предупреждения рванула вверх. Асфальт сразу кончился и началась самая
настоящая мостовая, какие я видел до сих пор только в кино. Участки мостовой
то и дело сменялись ступеньками. Вверх, вверх... Через пару минут я уже не
успевал за своим престарелым спутником, жадно глотая воздух. А тот легко
и непринужденно шагал через ступеньку, сразу видно - местный. Навстречу то
и дело попадались военные моряки. Причем вид их меня сильно обескуражил.
Какие-то все замученные, грязные. Если офицер, то непременно небритый и с
красным носом, а если матрос, то еще и окурки собирает. Но что меня больше
всего поразило, так это катящиеся навстречу абрикосы.
- Скажите, - поинтересовался я, - у вас это нормально, что абрикосы на
улицах валяются?
- Да куда ж их девать - то? Как июль, так прямо стихийное бедствие эти
абрикосы.
Что-то прошелестело о меня над ухом. Бац! Красивый оранжевый шар шлепнулся
к моим ногам и прыгая по ступенькам начал свой непростой путь к центру
города.
-Уф! Ну вот и пришли...
Старик толкнул неприметную калитку в зарослях винограда и я очутился в
очень живописном маленьком дворике. Поскольку мы находились на крутом
склоне, то и дворик тоже был "вертикальным", пересеченный во всех
направлениях заботливо уложенными каменными лестницами. Скудные
горизонтальные участки земли поддерживались замшелыми подпорными стенками.
Старинный садик имел характер необузданной дикой растительности.
Мы прошли в дом, где я имел честь быть ознакомленным со своей комнатой.
- А вот веранда, пожалуйста, такого вида на море вы нигде больше не найдете,
кстати, давайте знакомиться, меня зовут Сергей Петрович.
Я шагнул на веранду. Старик не врал, вид был великолепный. Далеко внизу
лежал город, ощетинившийся темными иглами кипарисов а чуть дальше
простиралась огромная в несколько километров морская бухта, сжатая по бокам
скалистыми берегами. Вода в бухте была местами черно-синей, а местами
светло - зеленой. Зеленое - это песчаные поля на дне, а темное - скалы
и морская трава. Единственно, что немного резало глаз, так это множество
военных кораблей, выстроившихся вдоль берегов. Маленькие, большие, новые,
ржавые, были еще плавучие краны, доки, понтоны и много чего.
- Что поделаешь, - сказал старик, угадав мои мысли, - город у нас хоть и
на юге, а курортом вроде не считается. Все больше военная база. Раньше
сюда вообще приезжих не пускали. А вот она крепость - он показал куда-
то в сторону и вверх, - не забудьте осмотреть. Там еще не ступала нога
археолога. Кстати, вина не хотите? У меня его девать некуда. Делаю больше,
чем могу выпить.
Я вежливо отказался и высказал пожелание погулять у крепости с мольбертом.
Крепость оказалась столь грандиозной, что я даже расстроился. Если бы
я захотел изобразить или даже чуть-чуть набросать все, что хотелось,
потребовались бы месяцы. Поэтому я пошел другим, запрещенным путем, а
именно вынул фотоаппарат и отснял всю пленку. Вернусь домой, буду рисовать
с фотографий. После этого я уселся на обломок плиты с таинственными
латинскими надписями и сделал несколько карандашных набросков наиболее
выигрышных моментов крупным планом. За работой я не заметил наступления
вечера и когда стемнело я, усталый и довольный, отправился вниз в город.
Дорогу в темноте я нашел легко. Собственно говоря здесь была всего одна
улица, улица Скалистая.
Немного не доходя до дома, где остановился, я повстречал группу матросов
во главе с офицером.
- Молодой человек, - окликнули меня.
Вообще жизненный опыт подсказывает, что ночью на такие обращения не стоит
реагировать, а нужно побыстрее уносить ноги. Но что-то в этом голосе
показалось мне столь искренним и внушающим доверие, что я без опасения
задержался. Офицер, красивый черноглазый мужчина подошел поближе и повторил:
- Молодой человек, если не затруднит, не идите вниз этой улицей. А если
очень надо, то лучше будет пройти вон тем переулком, - и он показал в
сторону.
- Почему? - изумился я внимательно приглядываясь к своему ночному
собеседнику.
- Бандитский район - отвечал офицер, - ночью тут лучше не ходить.
Тем временем матросы подошли и стали рядом. Удивительное дело, все эти люди
разительно отличались от тех военных, которых я встречал сегодня днем.
Безукоризненного состояния мундиры, щеголеватая осанка... в кино таких
показывают. У офицера была короткая острая бородка, а в руке он держал
ароматную длинную сигару. Китель устаревшего фасона, застегивающийся под
горло выглядел чуть старомодно, но очень внушительно в сочетании с
портупеей и револьвером на поясе. "Лазурный" - прочел я название корабля на
бескозырке одного из матросов. Красивое название - подумал я, - и вообще
здорово, что теперь, как и в старину, названия кораблей стали писать на
бескозырках. Не то что в советские времена, когда писали просто
"Черноморский флот". Не интересно. Или того хуже, что-нибудь типа "HВВМУ",
абракадабра какая-то.
- Спасибо, - сказал я, - но вниз я не собираюсь, я уже пришел.
- Тогда извините за беспокойство. Но если захотите все же прогуляться,
то лучше утром, я вас очень прошу.
- Понял,- ответил я,- спокойной ночи.
- Честь имею. - Офицер галантно козырнул и отвернулся к матросам.
Наощупь я добрался до своей комнаты, вышел на веранду и закурил.
- Ну как крепость? - раздался из за стены голос моего старика.
- Здорово!
- Да, я забыл вас предупредить, не стоит ходить по нашей улице допоздна.
Хулиганов тут много. Ни на кого, часом, не нарвались?
- Не... матросов только видел.
- Матросов? Странно, сегодня вторник, день не увольнительный, да и отбой
у них уже был... а они с офицером были или без?
- С офицером...
- А, ну тогда понятно, это патруль.
- А вот и не патруль. У патруля повязки должны быть, а у этих не было.
- Ну тогда не знаю... вина хотите?
- Нет спасибо.
Я сидел не веранде и думал, интересная штука жизнь. Еще вчера я жил в
шумном, грязном, огромном городе, ездил на работу в переполненном
троллейбусе, ругался с начальником, а теперь будто попал в другое измерение.
Море, горы, и эта средневековая крепость никак не вязались с повседневным
миром. И даже этот молодцеватый офицер, будто сошедший с киноэкрана. А
разговаривает как вежливо: "Честь имею", "Я вас очень прошу". Прямо князь
Болконский. И еще сигара эта... Интересно, почему же он так отличается от
тех, кого я видел сегодня днем?
Внезапная догадка шевельнулась у меня в мозгу.
- Сергей Петрович, вы не спите? - позвал я.
- Угу...
- Скажите, а что это за корабль такой, "Лазурный"?
- "Лазурный"... ну это очень известный корабль... завтра расскажу.
- Я только хотел спросить, он России принадлежит или Украине?
- Хе-хе, - послышался за стенкой приглушенный смех, - а в связи с чем
вопрос - то?
- Ну у тех матросов, что я встретил, на бескозырках было написано "Лазурный".
Смех за стеной перешел в кашель, затем послышался шум падающих предметов,
шлепанье босых ног и на веранде возник Сергей Петрович в одних трусах.
Причем вид у него был такой, что я похолодел. Старик был бледен как смерть.
- Вы меня не обманываете? Вы правду говорите?
- Да, но что случилось?
- Где они стояли?
- Да здесь прямо и стояли, от калитки десять шагов...
Старик высунулся по пояс наружу и посмотрел вниз. Я выглянул тоже.
Никого... пустынная ночная улица.
Сергей Петрович обессилено опустился в плетеное кресло, бормоча что-то
под нос и дико вращая глазами. В этот момент я усомнился, что хозяин мой
находится в здравом уме.
- Можете вы, наконец, объяснить...- начал я.
- Хотите вина? - перебил старик
- Хочу, - обреченно согласился я.
Сергей Петрович сунул руку куда-то вниз и через мгновение на столе оказалась
трехлитровая банка красного вина и два бокала.
- Это с прошлого года,- пояснил старик, суетясь вокруг стола, - ну...
с Богом...
Вино оказалось очень хорошим. Старик выпил подряд два бокала и уставился
в ночь. Постепенно глаза его перестали вращаться, на щеках начал проступать
румянец...
- Рассказывают такую историю - неожиданно начал он, - лет восемьдесят назад,
в Первую Мировую, оказался наш город ненадолго под немцами. В бухту у нас
вход, сам видишь, узкий. А весь флот тогда тут стоял. Так вот, перегородили
немцы бухту броненосцем и сказали сдавайтесь, мол, по-хорошему. Ну и сдались
все... Все, кроме "Лазурного".
- А "Лазурный" это...
- Субмарина, подводная лодка. Все корабли тогда белые флаги вывесили
а этот от причала отвалил и под воду ушел у всех на глазах. Не захотел перед
фрицами позориться. Да только деваться ему некуда было. Немцы тут же выход
из бухты противолодочной сетью загородили. Ну и ждут: куда он денется,
всплывет как миленький. Тогда ведь не то что теперь. Сейчас лодки по году
под водой сидят. А тогда - ну сутки самое большое. А потом и воздух
закончится и аккумуляторы. А этот - ни в какую. Двое суток не всплывал.
Только перископ иногда показывал то тут то там. А на третий день броненосец
этот поганый немецкий торпедировал. Утонул броненосец, значит. Ну немцы тут
же и взбесились. Начали всю бухту кораблями утюжить, бомбы бросать, приборами
разными выслушивать. Выход из бухты заминировали. А "Лазурный" ни в какую
не всплывает, иногда только перископ показывает. А потом и вовсе пропал.
Так и не всплыл и исчез здесь в бухте навсегда... а немцы скоро ушли.
- Грустно.
- Грустно, но только...- голос старика задрожал - ...рассказывают, до сих пор
в бухте перископ иногда появляется. Люди видели. И вообще, говорят, перископ
этот увидеть либо к большому счастью, либо к большой беде. От человека
зависит. Если хороший человек, зла людям не делает, то везет ему потом всю
жизнь. А плохие люди наоборот живут потом недолго...
Старик выпил еще вина и застыл, задумчиво гладя во мрак, туда, где
находилась невидимая сейчас городская бухта.
- Вы то сами верите в эту легенду? - прервал я затянувшуюся паузу.
- Это не тот вопрос, где "верю - не верю", есть факты. И вообще, пойдемте
уже спать... вдруг они нас слушают.
- Кто они?
- Ну...ОНИ.
Старик встал и по его выражению лица я понял, что он не шутит. Он пожелал
мне спокойной ночи, выпил еще вина и удалился.

Утром следующего дня я спускался вниз в город. Несмотря на очень ранний
час здесь, на склоне было уже жарко. А бухта внизу все еще была затянута
ночным туманом. Вчерашняя история прочно засела у меня в голове, хотя и
не воспринималась столь мрачно, как накануне ночью. Мой старик хозяин
несомненно немного тронутый и к тому же тихий пропойца. Вот и придумал
страшную историю, чтобы посидеть за бутылкой вина. В одиночку, наверное
стесняется при посторонних. Может он всем постояльцам ее рассказывает,
отработанный прием. А с другой стороны кого же я повстречал на улице ночью?
Какие-то они были странные. Что-то прошелестело в воздухе... Бац! Спелый
абрикос шлепнулся рядом и покатился по мостовой. День обещал быть неплохим.
Несколько часов я бродил по городу, осматривая местные
достопримечательности. Одной из таких достопримечательностей таких стал бар
на набережной. "Лазурный" гласила вывеска, а ниже был изображен силуэт
подводной лодки на фоне восходящей луны. Я совсем запутался, выходит старик
не придумал эту историю? И быть может действительно в глубине этой бухты,
которая плещется сейчас у моих ног скрывается какая-то загадка?
Во второй половине дня я сидел с мольбертом на верху в крепости, а
с наступлением сумерек поспешил вернуться домой.
- Вина не хотите? - спросил с порога Сергей Петрович.
Я пожал плечами.
- Да вы еще и не пробовали настоящего вина - горячо настаивал он, видя
мои колебания, - то была так... ежедневка. А вот вы в погреб - то мой
поглядите! - он увлек меня подполье.
Погреб был обширным и имел высокие стеллажи, заставленные старыми бутылями
и бутылочками разных размеров.
- Вот! - радостно тарахтел старичок - выбирайте что хотите, сколько хотите.
Могу порекомендовать вот это - он провел ладонью по пыльной поверхности -
"Каберне" восемьдесят второго года. Это только для гостей. Даже я, хозяин,
пью его... гм... нерегулярно.
Ночью мы опять сидели на веранде за бутылкой вина.
- Как отдыхается, художник? - спрашивал старик - на море то ходили? Если
купаться, то лучше за мысом, а не в бухте. В бухте вода мутная, кстати...-
хмурая складка легла у него на лбу - сегодня с вами ничего странного не
случалось?
- Нет, а что?
- Да так... после вчерашнего. После вчерашнего всякое может быть. Бывали
случаи... Вот с Федькой, например... только никто уже не расскажет, что же
все-таки случилось. А я сам только краем уха слышал.
Он хлебнул вина и угрюмо уставился в сторону бухты.
- Федька, Красный Крюк. Потомственный пират. Бандит, говоря по-нашему. Сидел
в молодости несколько раз за ограбление. И мать его сидела. И деды бандитами
местными были. А Красным Крюком его вот почему прозвали. У него вместо кисти
левой руки железный крюк торчал, вроде того, как на бойнях туши подвешивают.
Рассказывают, что в молодости он свою руку в карты проиграл по пьянке. С тех
пор совсем свирепый стал. Если трезвый то еще туда-сюда, а как выпьет, то
лучше с ним не встречаться. Обязательно в драку полезет. А когда дерется то
непременно своим ржавым крючком в лицо противнику целится.
Так вот, лет пятнадцать назад с ним история какая-то приключилась, что-то
связанное с "Лазурным". С тех пор он бросил пить и жить стал как все
нормальные люди. Только хуже. Никто его, калеку на работу не хотел брать.
А теперь в монастыре живет, за крепостью, знаете? Книжки читает и не выходит
почти никогда. А что за случай с ним был, никто не знает. Слухи только
ходят... что-то очень страшное. Вроде видел он эту подводную лодку совсем
рядом... Я старый человек, многое в этой жизни повидал и так скажу - не
мог человек измениться без сильной на то причины. Факт... но ему еще
повезло, что жив остался. А другие...
Старик замолчал и в тишине стало слышно стрекотание сверчков. Откуда-
то снизу от бухты донесся отдаленный металлический лязг.
- Жил у нас в городе, в семидесятых некий Заигралин. Площадь знаете в
центре? -внезапно продолжил мой собеседник.
- Да, конечно! Площадь Заигралина. Трагически погиб при выполнении...
- Ага. Так вот, был этот Заигралин первым секретарем горкома партии и
редкостной сволочью. Девок молодых портил. А если кто не соглашался, в
КГБ сдавал. В Кремле у него родственники какие-то были из брежневского
окружения. И сюда летом каждый год приезжали гулять. Как-то летней ночью,
перепились они в очередной раз и отправились на катере по бухте кататься.
Водка, музыка, значит, бабы какие-то. Катер быстроходный, на подводных
крыльях. И носятся они в темноте, ракеты цветные пускают, "гудят" в общем. А
поскольку ночь, то огни катера хорошо с берега видать. И вдруг раз! Погасли
огни. И музыки не слыхать. Ну военные через полчаса опомнились, заподозрили
что беда случилась. Отправили, значит, по бухте баркас с прожектором. А там
от катера мелкие обломки плавают. Как бомбой в него шарахнули. Людей -
никого. Только одну девицу спасти сумели. Девица была пьяной в стельку и
совершенно голой. Так вот, с ее слов катер столкнулся в темноте с подводной
лодкой, которая шла наперерез в надводном состоянии. Огни на лодке
отсутствовали и заметили ее за секунду до столкновения. Ну катер - вдребезги.
А трупы потом еще неделю собирали. Так всех и не выловили.
Начали потом расследование через КГБ. Подняли катер и экспертиза
установила, что да, было столкновение. Но с кем? Все корабли наши на своих
местах были. А чужой не мог зайти, вход в бухту охраняется и противолодочная
сеть стоит. Глубина в месте столкновения - сорок метров. Ну и началась тут
охота непонятно на кого. Жителям объяснили что учения, мол, идут. Только
всем понятно что "Лазурного" искали коммуняки на полном серьезе. Тралили всю
бухту сетями, приборы хитрые в воду опускали. Несколько дней в воздухе
вертолет висел, высматривал что-то. Да так все и закончилось. А все кто с
этой историей знаком был постепенно пропали, разъехались кто куда. Наверное
с помощью КГБ, чтобы слухов не было. Я то это знаю со слов мичмана
знакомого. Он подписку давал о неразглашении, но за бутылкой рассказывал,
конечно... ладно, пойдемте спать.
Старик зевнул и поднялся. Теперь я заметил, что он вдребезги пьян.
- И еще... будьте все-таки осторожней первое время - добавил он и вышел,
держась за стенку.
Где-то далеко во мраке раздался вой корабельной сирены, а потом опять этот
глухой металлический лязг.

Утром я захватил свои рисунки и отправился по направлению к крепости.
Однако сама крепость на этот раз меня не интересовала. Я обогнул ее по
краю обрыва и пошел дальше, куда вела меня извилистая тропинка. Вскоре,
как я и ожидал, я достиг местного монастыря. Монастырь этот представлял
собой маленькую часовенку, пристроенную прямо к отвесной скале. Сама скала
была испещрена множеством отверстий, окошек. Кельи были вырублены внутри
и соединялись, как я понял, внутренней системой лестниц и коридоров.
Неподалеку от часовни высокий худой монах занимался подметанием дорожки.
- Здравствуйте,- произнес я.
Монах поднял голову и выжидательно замер.
- Извиняюсь... слышал я, тут у вас живет один... э ... человек. У него нет
левой руки и зовут его Федором, вроде.
- Ну живет. - подтвердил монах.
- А нельзя ли мне с ним поговорить?
Монах покачал головой:
- Не станет он ни с кем говорить. Да и на что оно ему? Он с Богом
разговаривает.
- Ну, может быть вы скажете ему? Понимаете, я художник...
- Ах художник! - обрадовался монах, - так бы сразу и сказал.
Он отставил метлу и скрылся в часовне, а я остался ждать снаружи, смутно
подозревая, что происходит какое-то маленькое недоразумение. Дверь в часов-
ню отворилась и оттуда вышел человек в монашеской рясе, очень высокий и
широкоплечий. На вид ему было лет сорок пять - пятьдесят. Нижняя часть лица
была скрыта густой бородой, а длинные, тронутые сединой волосы рассыпаны
по спине. Черты лица были крупные, грубоватые, но что меня особенно поразило,
так это его взгляд, совершенно бездонный, направленный куда-то в
бесконечность. Кисть левой руки у человека отсутствовала.
- А где Василий? - спросил человек, глядя сквозь меня.
- Я очень извиняюсь...
- Где Василий? - повторил монах, - он обещал привезти кисточки из Симферополя.
Ни один мускул не дрогнул на лице монаха. Голос звучал равнодушно, а
взгляд был направлен куда-то в даль позади меня. Выждав несколько мгновений
монах стал разворачиваться с намерением уйти.
- Подождите! - спохватился я, - вы не поняли, я художник, я приехал на три
дня... вот посмотрите, - и я зачем-то сунул ему в руку свои карандашные
наброски с видами крепостных стен.
Монах неожиданно смягчился и даже полистал страницы.
- Недурно, - сказал он наконец, - я тоже художник, только иконы пишу. А
я думал - это Василий ко мне пришел. Обещал новые кисточки достать. Мои-то
совсем старые. Ну раз уж вы меня выманили, пойдемте ,вот, на лавочку. Что
у вас за дело?
Лавочка представляла собой широкую каменную скамью, вытесанную прямо в
скале. Из под скалы бил прозрачный ключ, впадающий в маленький бассейн.
Выше родника, прямо на камне, угадывалось древнее рельефное изображение
Георгия Победоносца. А у края бассейна росла маленькая пальма.
- Я очень извиняюсь, - опять начал я, когда мы сели, - я приезжий и очень
интересуюсь одной историей. Быть может вам не захочется об этом говорить,
но я обещаю, что завтра уеду и никто не узнает...
- Смешной вы человек, право, - беспристрастно заметил монах, - Он все видит,
от Него ничего не скроешь. Ну и что же вас интересует?
- Меня интересует, не имеете ли вы какого-нибудь отношения к подводной
лодке "Лазурный"? Не случалось ли с вами какой-нибудь истории лет
пятнадцать назад?
- Лет пятнадцать... пятнадцать...- монах, казалось, пытался что-то
вспомнить,- пятнадцать лет назад умер Федька Красный Крюк.
- Умер?! - ужаснулся я.
- Умер. - повторил монах ровным голосом, - он умер а я родился.
- Ах, вот оно как! - сообразил я, - ну а что случилось с Федькой?
- Я за других не в ответе.
Я вздохнул.
- Ну тогда ладно, не буду задерживать, извините... жаль конечно. Просто
два дня назад повстречал я ночью в городе офицера с матросами...
- Офицер с бородкой? - монах, казалось, начал проявлять признаки жизни.
- С бородкой...
- Сигара в руках?
- Сигара!
- Воистину, юноша, душа у вас кристальная, раз живы до сих пор.
Внезапно с монахом произошла необъяснимая перемена. Взгляд его стал
осмысленным и он заговорил совсем чужим голосом:
- Жил я тогда на Скалистой улице. Может знаете, считается самое бандитское
место. И так эта улица расположена, что от крепости в город по ней быстрее
всего пройти. Наши местные этим и пользовались. Летом, знаете ли, у нас
приезжих много. Многие крепость смотреть ходят и затемно возвращаются.
Ну я иногда подкарауливал там кого-нибудь, да деньги отнимал... сидел
несколько раз за это.
В ту ночь я тогда как всегда пьяный был. Слышу шаги - спускается кто-то.
И выходит прямо на меня группа военных. Офицер и матросы, всего человек
шесть-семь. Офицер с бородкой, такой, сигару курит. Остальных не запомнил.
Ну я, пьяный, стал их всякими гадкими словами обзывать. В смысле, салаги
вы поганые, а не моряки. Сколько, мол, дней до приказа, козлы? Равняйсь,
смирно, служу Советскому Союзу, гы-гы-гы. Вот я, дескать - из моряков.
И все в роду моряки были. А вы, мол, чуханы казарменные про море и понятия
не имеете. И в таком духе...
А офицер ихний остановился да и говорит, пойдемте, мол, сами на наш
корабль посмотрите. Зачем ругаться, раз не знаете. Вежливо так разговаривает,
на "вы". Можем даже в море, говорит, с собой взять, прямо сейчас, если не
испугаетесь. Да, говорю, хочу корабль смотреть! Хочу в море прям сейчас!
Не боюсь!
Спустились мы к берегу, а там в одном месте старый причал есть. Такой
старый, что давно уже им не пользуются. Опасно. Сваи в воде и доски сверху
гнилые. Половины досок нет, а на те что есть становиться рискованно.
А у причала подводная лодка стоит. Ну я сперва запнулся немного. Аж
трезветь начал. Историю с "Лазурным" то с детства знаю. Не по себе
мне стало. Ночь, причал этот гнилой, спутники странные какие-то. Ну, думаю,
мужики, если это у вас шутки такие, то выловлю поодиночке потом и
по мордам надаю. А они меня прямо на причал ведут. Доски под ногами
ходуном ходят, между ними вода черная блестит. А офицер предупредительный
такой попался, карманный фонарик вынул и под ноги мне светит. А сам-то
вышагивает как на параде, нос кверху и улыбается так слегка. Даже не смотрит,
куда ступает. И матросы так же, не идут - летят.
Подходим к концу причала, а там на лодку трап перекинут с брезентовыми
поручнями и надпись на нем "Лазурный". Вцепился я в брезент и шагу
сделать не могу, ноги от страха подкашиваются. А сзади меня вежливо
так подсаживают, давай, мол, не задерживайся. Ступил я на палубу...
а палуба-то сплошь морской травой обросла и ракушками. Стоишь на ней
как на ковре и слышно, как крабы под ногами в траве шастают. Вдруг вижу,
причал удаляться начал... отчалили. Меня под руки к рубке подвели.
Офицер люк открыл и говорит: извольте, мол, вниз спуститься, сейчас
будем погружаться. Глянул я в люк, а там ни огонька, чернота одна, как
в могиле и морской травой пахнет. Обернулся я. А офицер улыбаться то
перестал, сигару отбросил и руку мне на плечо кладет. А рука у него белая,
тонкая, холодная, как у покойника. А потом я сам не помню как это
случилось... Прыгнул я, как во сне в воду и что есть силы к берегу поплыл.
И пока плыл поклялся, что если жив останусь, начну новую жизнь. На работу
устроюсь и в школу вечернюю пойду. Покрещусь обязательно и в церковь ходить
буду. В тот момент, когда я достиг берега, я умер.
Монах замолчал. С ним снова происходила странная перемена. Черты лица
заострились, а взгляд приобрел прежнюю бездонную отрешенность.
- Ступайте с Богом, юноша, - произнес он монотонным голосом, - вам
бояться уже не чего.
Он встал и не оглядываясь, величественно удалился в часовню.
Я еще долго сидел на скамеечке, а потом очень медленно отправился обратно.
Как-то незаметно я забрел в крепость и поднялся на самый верх генуэзской
башни. Я стоял между зубцами и задумчиво глядел в распростертую под ногами
пропасть. Что-то не так было у меня внутри. Быть может во мне, как и в
том монахе что-то чуть-чуть умерло, а что-то родилось. Вечное и мудрое,
как эти средневековые камни...
Дома меня встретил Сергей Петрович:
- Хотите вина?... о Господи! Что с вами случилось? Говорил же вам!
- А что? - спросил я как-то безразлично.
- Смотрите вы странно.
Я пожал плечами и пошел к себе.
- Так как насчет вина?
- Нет, спасибо, я устал что-то.

Утром следующего дня я уехал из города N. На этом можно было бы и закончить.
Но! Через несколько дней, дома, случилось еще одно маленькое событие,
имеющее непосредственное отношение к описанной истории.
Я проявил пленку, отснятую в крепости и напечатал большие цветные
фотографии. На одной фотографии была запечатлена городская бухта, покрытая
черными и зелеными пятнами. Черное - морская трава, зеленое - песчаные поля.
Так вот, на фоне одного зеленого пятна, в глубине обнаружился стройный
силуэт подводной лодки. Может вы мне не поверите, но я почему-то не удивился.


(C) *** JES 1999 *** Юрий Шимановский yury@unitrends.com
http://www.geocities.com/Paris/Salon/1821

к оглавлению

Призрак Горных Туманов



- Все! - выдохнул Муля, - ночуем здесь.
Он повалился на сухую листву и блаженно раскинул конечности. Рюкзак и
велосипед упали рядом. Мы с Чистяковым последовали его примеру. Позади
остались десять километров сплошного крутого подъема по извилистому шоссе.
Это только половина, и завтра с утра нас ждет еще десять километров.
Как хорошо, когда тебе семнадцать лет. Можно беззаботно гонять на
велосипеде по всему Крыму, сказав родителям, что поехали в ближайшие сосновые
посадки. Можно ночевать под открытым небом весной в горах без палатки,
завернувшись лишь в тонкое одеяльце. И знать, что проснешься со здоровыми
почками и без бронхита. Чудесный возраст, когда можно открыто глазеть на
красивых девушек, искренне полагая, что они - что-то вроде цветов.
Утром подъезжали к Ласпинскому перевалу. Когда оставалось совсем
немного и мы крутили уже из последних сил, нас вдруг обогнала какая-то
девица. На подъеме! Тоже на велике! Боже, какой подлый удар по мужскому
самолюбию! Мы не сговариваясь поднажали, чтобы по крайней мере не отстать.
Вот это женщина! В самом расцвете. Лет на десять старше нас и просто
красавица. Похоже она даже немного притормозила, чтобы дать себя получше
рассмотреть. Хотя мы для нее - детский сад, это ясно. Красные спортивные
трусики с глубокими разрезами, очень загорелые сильные ноги. Длинные черные
волосы перехваченные красной лентой летят по воздуху. Легкая маечка, тоже
черная, развевается на ветру, показывая все, что есть под маечкой. Выбирая
нужный ракурс, я так увлекся, что выехал на полосу встречного движения,
где чуть не столкнулся с "Волгой".
Красотка между тем сходу проскочила перевал и с шипением умчалась вниз к
Форосу, оставив легкий таинственный запах женского тела. А мы, вконец
измотанные, съехали в придорожные кусты попить водички и повозмущаться.
Единогласно мы решили, что это свинство - в такой маечке, с такой
скоростью...

Легкий пинок в область шеи вернул меня к действительности. Пинался Чистяков.
- Хорош валяться, темнеет уже.
Причем сам он продолжал валяться. Я встал.
- Ладно, я за дровами, а вы тут сервируйте... Да! Муля, водка в моем рюкзаке...
Только не разбей, калич...
Когда я вернулся с охапкой хвороста, подготовка к ночлегу уже шла вовсю.
Чистяков с Мулей повытаскивали одеяла и провизию, принесли воды и уже
разводили огонь под котелком. Будет супчик из концентрата!
Опускалась ночь. Место мы выбрали на редкость дикое и красивое. Не зря
продирались с велосипедами через чащу и валуны, уходя подальше от шоссе.
Здесь, на высоте, сосновый лес редел, уступая место колоссальным скалам,
уходящим в облака. Рядом пролегло узкое ущелье, уже погруженное во тьму.
Прозрачный ручей, прыгая с камня на камень, образовывал десяток маленьких
водопадов. И воздух! Тот воздух какой бывает только в горном лесу.
Быстро приготовив супчик мы валялись вокруг костра и с аппетитом кушали.
Еще бы, первая горячая еда с утра. Да еще под водочку. Пили из металлических
кружек, стараясь не проглотить плавающие соринки.
- Ну что, понеслась? - сказал Чистяков, поднимая очередной тост, - За что
пьем? Или нет... я сейчас лучше страшную историю расскажу. Значит так...
Первый раз это было лет двести назад... - и Чистяков начал рассказывать
очередную свою страшную историю.
Ну по страшным историям он был специалист. Знал их немеряно и рассказывать
умел. Причем всегда выбирал сюжет, соответственно ситуации. Вот и сейчас
рассказ был о некоем Черном Человеке, эдаком дьяволе огромного роста, который
скрывается в горных ущельях, а ночью выходит на поиски человеческой крови.
Я таких историй, в общем никогда не боялся, но слушал всегда с интересом.
Все ж таки народный фольклор. Маленький паучок спустился сверху и пытался
залезть в кружку Чистякова, а тот все рассказывал, рассказывал...
Тем временем настала ночь. Вокруг опустился легкий туман. Луна
совершенно преобразила окружающий пейзаж. Теперь он был вообще фантастическим.
Через горы переползало медленное облако. Оно обваливалось вниз со скал и текло
по ущельям густыми белыми водопадами.
- ... нашли их на том же месте через неделю. Все были мертвые. И у каждого
на лбу точно такой же знак. - закончил Чистяков и замолчал, наслаждаясь
произведенным эффектом.
- Слышь, Чистяков, и откуда ты столько историй знаешь? Сам придумываешь
что ли? - лениво поинтересовался я после некоторой паузы, - ну... поехали.
Мы чокнулись и выпили. Я и Муля. А Чистяков полез пальцем в кружку
вытаскивать дохлого паука.
Прикурив от уголька я встал размять ноги. Становилось прохладно. Я обнял
себя за плечи и повернулся спиной к костру. Ущелье внизу было наполнено
густым туманом. Я поднял глаза и ... заорал от ужаса.
Прямо передо мной стоял громадный черный человек. Призрачная фигура
невероятной, метров двадцать, высоты. Он стоял в расслабленной позе,
скрестив руки на груди. Ноги находились где-то в туманном ущелье, а голова
уходила высоко в ночное небо. Человек был неестественно черный. И в то же
время какой-то полупрозрачный. Сквозь него были видны звезды и скалы, покрытые
клочьями падающего тумана.
Через мгновение я уже все понял. Остановившееся было сердце неуверенно
стукнуло и начало беспорядочно тарахтеть, приходя в нужный ритм. Ноги мои
подкосились и я сел на землю. Одновременно Черный Призрак рухнул в туманное
ущелье. Я испугался собственной тени. Но какой тени! Тень от костра на
тумане! Кроме плотного тумана, который тек с гор была еще очень легкая
дымка, совершенно незаметная в темноте и окутывающая все вокруг. Когда я
повернулся спиной к костру моя тень спроектировалась в эту дымку и получился
гигантский призрак, стоящий прямо в воздухе.
Впоследствии мне еще не раз приходилось видеть такое явление, хотя столь
грандиозного эффекта больше, пожалуй, не было. А в эту ночь ...
Больше всех ругался Чистяков. Когда я заорал, он с испугу вылил водку в
костер. Мы еще долго дурачились у огня, наблюдая за "Черными Призраками".
Потом уснули, усталые и счастливые. Хорошо, когда тебе семнадцать лет.
Туман продолжал струиться с гор мягкими реками.


(С) *** JES 1997 *** Юрий Шимановский yury@unitrends.com
http://www.geocities.com/Paris/Salon/1821

к оглавлению

Человек на склоне



Теплым октябрьскими днем в лесу на южном склоне горного хребта появился
молодой человек. Ворвавшись откуда-то снизу из мира пляжей и отелей, он
стремительно карабкался вверх. Человек был одет в потертый джинсовый костюм,
под которым угадывалась футболка с рекламой сигарет "Данхилл", а на плече
болталась небольшая спортивная сумка. По правде сказать, человек был не
совсем молодой, по крайней мере за тридцать ему уже перевалило, но он
относился к той породе людей, которые ухитряются хорошо сохраниться до
глубокой старости. К тому же детство его прошло в старые добрые семидесятые,
и в душе он остался немножко хиппи. Длинные волнистые волосы темно -
каштанового цвета, очень подходили всему его облику, а покрытое загаром
лицо выдавало в нем местного жителя. Человек был худощав и находился,
несомненно, в отличной физической форме. Не прошло и часа, как он уже
поднялся на высоту километра. Упорно держась одного направления подальше
от туристических троп он шел через лес, выбирая наиболее крутой и трудный
подъем. Нет, двигался он не очень быстро, но ни разу не остановился
отдохнуть и, похоже, вообще не нуждался в отдыхе. Движения были точны и
уверены, как будто некий компьютер заранее подсказывал ему куда ступить и за
что взяться. Поэтому в каждом шаге чувствовалась неуловимая грация, присущая
молодым тиграм или тщательно спроектированным механизмам.
Кроме того, человек был умен и очень нравился сам себе. Еще бы! Ведь его
спортивная сумка была набита деньгами, которых хватило бы на покупку пары
новеньких "Мерседесов".
Подъем и без того очень крутой перешел в почти вертикальный. Человек на
секунду замешкался, а затем свернул влево и пошел по неширокой скальной
полке. На юг открывался чудесный вид. Далеко внизу лежало побережье с
его пляжами и санаториями а дальше раскинулось бескрайнее море, по
поверхности которого двигался белый пассажирский лайнер. В Турцию. Неплохо
бы сейчас оказаться на его борту. Только вниз нельзя, там сейчас такое
творится! Человек поправил сумку на плече. Нет, он пойдет вверх на север и
завтра к вечеру, перевалив через горы, достигнет какой-нибудь деревни.
Там сядет на поезд и ищи-свищи. Жаль только... человек вдруг остановился и
задумчиво посмотрел вниз. На лице его появилось что-то вроде грусти. Жаль
только придется уехать из этого чудного мира, где прошла его молодость.
Человек, тряхнул шевелюрой, будто отгоняя наваждение, и двинулся дальше. Но
теперь у него начинается совсем другая, новая жизнь! Гораздо лучше прежней.
И потом, что мешает вернуться сюда через некоторое время? Он отпустит бороду,
купит новый паспорт. А история с деньгами, глядишь, забудется.
Узкая, не более двух метров расщелина преградила путь. Внизу, в полумраке
угадывался завал из гнилых бревен и костей погибших животных. Не задумываясь
ни на секунду, человек перебросил сумку на другую сторону а потом, легко
оттолкнувшись, перелетел сам. Дальше, у Красного Утеса будет небольшая
ложбинка в сосновом лесу а рядом маленький источник с водопадом. Там он и
остановится на ночь. Да... как когда-то в молодости. С одноклассниками
они частенько ходили в горы. И казалось нет ничего важнее в жизни чем
посидеть ночью у костра и попеть песни под гитару. Конечно, теперь он
умнее и знает жизнь. Теперь все уже не так как тогда. И все-таки здорово,
что он опять, как много лет назад проведет ночь в у Красного Утеса!
Быть может, последний раз в жизни.
Солнце спряталось за хребтом. Человек миновал утес и спустился в ложбинку.
Умывшись в водопаде он с удовольствием растянулся на мягком ковре из
сухой сосновой хвои и закурил. Здорово! Хотя становится прохладно.
Легкая куртка - это не для октября в горах. Когда движешься - еще
туда-сюда, а лежать холодно. Ну ничего, сейчас будет огонь. Человек
с неохотой поднялся и отправился за хворостом.
Уже совсем стемнело, когда в ложбинке вспыхнул костер. Человек сидел
около приготовленного ложа из прошлогодних листьев, жевал колбасу и
запивал ее дешевым сухим вином из горлышка. Все как тогда, лет пятнадцать
назад. И все-таки по-другому - он покосился на свою спортивную сумку -
теперь он, увы, не сентиментальный пацан. Кое в чем, пожалуй, даже
старик. Главное - он знает жизнь, а глупая гитарная романтика - это все
для дурачков.
С ночных гор повеяло несильным, но ледяным ветром. Человек подбросил
в костер толстых поленьев и растянулся в своем ложе. Надо было, пожалуй,
прихватить чего-нибудь из теплых вещей. Но кто же знал, что придется
так быстро уносить ноги? А завтра опять вверх, на перевал. Там еще холоднее.
Но ничего, главное двигаться и не останавливаться. Проскочит на одном
дыхании, не в первый раз. А опыт молодости будет хорошим подспорьем.
Он застегнул куртку на все пуговицы и закрыл глаза. Но заснуть ему не
удалось. Кроны над головой зашелестели и пошел отвратительный мелкий дождь.
Этого еще не хватало! Человек сел и беспомощно огляделся по сторонам. И
спрятаться - то негде. Ни одного приличного дерева рядом, а сосны разве
защита? Да и куда сейчас от костра уйдешь? Остается только сесть поближе
к огню и терпеть, надеясь что дождь скоро закончится.
Человек натянул куртку на голову и сел еще ближе к костру. Очень скоро
он понял, что так не годится. Лицо и грудь обжигает, а оголенная поясница
уже заиндевела. Развернешься в другую сторону - мерзнешь спереди. Решение
пришло само собой. Человек развел второй костер неподалеку и, прикатив
лежащий рядом валун, уселся посередине. Так гораздо лучше. Дождь зарядил
всерьез и, судя по всему, надолго. Через час человек промок до такой
степени, что даже перестал прятать голову под бесполезной курткой. Раз
в полчаса он поднимался и подбрасывал в огонь сырые сучья, которые теперь
давали больше дыма чем тепла, потом садился и тщетно пытался хоть
чуть-чуть вздремнуть. Завтра с утра опять в путь, и нужно проделать этот
путь, чего бы это ни стоило. А потом... потом начнется новая жизнь, светлая
и счастливая. И ни дождь ни град ни землетрясение этому не помешают.
Ближе к утру ветер стал еще холоднее, а дождь постепенно перешел в
противный мелкий снежок. Костры почти погасли, но идти за хворостом
не было ни сил ни желания. Человек, скрючившись, прятал лицо в коленях
и терпел дрожа всем телом. Ничего, только бы рассвета дождаться, а там
в путь, вверх. Впрочем, похоже он заснул на несколько минут. По крайней
мере, когда он открыл глаза над лесом поднимался унылый рассвет.
Снег опять перешел в дождь, который не собирался прекращаться. Клочья
серого тумана, увлекаемые ледяным ветром цеплялись за верхушки сосен и
разбрызгивали омерзительную водяную пыль. Человек поднялся. Все тело
болело от усталости и холода. Но ничего! Сейчас в путь, вверх... сейчас
он разогреется. В конце концов и не в такие переделки попадал. Человек
вытащил остатки колбасы, с отвращением понюхал и бросил обратно в сумку.
Нет, есть совершенно не хочется. Похоже он, к тому же простыл, хоть это
и не удивительно. Какой-то нехороший кашель появился. Только бы жар не
начался. Нет, нужно держаться.
Человек вышел из ложбинки, несколько раз поскользнувшись на сырых листьях
и чуть не упав. Теперь он, пожалуй, не напоминал молодого тигра. Мокрые
свалявшиеся волосы, спутались с сосновыми иголками. Усталое небритое лицо
было покрыто черной копотью. Но держался он по-прежнему уверенно. Движения
были сильны и точны, хотя и давались не так легко как накануне. Достигнув
открытого, свободного от леса места он поднял голову и невесело присвистнул.
Выше по склону в разрывах облаков угадывалась ослепительная белизна первого
снега. Человек вздохнул и произнес одно единственное слово: "Банан"
Банан - интересное природное свойство, с детства знакомое каждому
местному жителю. Случается такое только осенью, когда с севера из за хребта
дует ветер. Холодный воздух переваливает через горы и тут, на южном склоне
встречается с влажным теплом побережья. В месте встречи образуется
стоячее облако, вытянутое над склоном и по форме напоминающее
веретено или банан. И облако это никуда не движется. Оно рождается
прямо здесь и здесь же проливается бесконечным мелким дождем. Продолжается
это до тех пор, пока дует северный ветер. Может час, а может неделю.
Но стоит ветру сменить направление, облако без следа исчезает в считанные
минуты.
Человек выругался вполголоса. Еще бы! Побережье внизу было было согрето
утренним солнцем. А он, как идиот, просидел всю ночь под дождем, в центре
этого самого банана, устал и замерз как собака. Остановись он вчера вечером
на триста метров ниже, он провел бы чудесную теплую ночь под звездами.
Романтик долбанный, понесло его к Красному Утесу! Воистину, от этой
сентиментальности жди только беды. Человек осторожно приблизился к очень
опасному обрывистому склону. Внизу за облаками виднелась залитая
солнцем лесная поляна. Несколько ворон черными призраками промчались
со стороны гор вниз и через минуту приземлились в ласковой зеленой траве.
Везет им, куда хотят туда летят. Человек поправил сумку на плече и
решительно двинулся вверх на север. Шаг, еще шаг, через несколько минут
он опять напоминал тигра. Сильное молодое тело уверенно, как танк,
двигалось вверх навстречу дождю, вопреки холоду, усталости и здравому
смыслу, с каждым мгновением приближаясь к границе снегов. Дождь по прежнему
лил, но человек, казалось, не замечал этого. Лицо прояснилось, глаза
засверкали а от одежды повалил пар. Наконец-то он согрелся. Теперь главное
идти и не останавливаться, особенно когда начнется снег. Еще несколько
минут и он поднимется выше этого проклятого облака, а там до перевала рукой
подать. Наверху, правда, холод, но зато солнце. И если идти, то
одежда просохнет через час-другой. А к вечеру, несомненно, он выйдет
к железной дороге по ту сторону хребта.
Сосновый лес редел, постепенно уступая место беспорядочному нагромождению
мрачных скал. Кое где под ногами все чаще попадались пятна грязного,
смешанного с глиной снега. Зная с молодости коварство таких пятен человек
старался обходить их. И все же один раз нога соскользнула с мокрого камня,
провалилась куда-то вниз... человек вскрикнул и упал. Перевернувшись
несколько раз через голову и ободрав в кровь лицо, он все таки сумел
остановить падение в нескольких метрах ниже по склону. В глазах потемнело
от боли. О господи! Похоже вывихнул ступню. Несколько минут он лежал в
грязи, стиснув зубы, потом сел и снял ботинок. Нога распухала прямо на
глазах. Человек беспомощно посмотрел по сторонам и в глазах его мелькнул
страх. Поврежденная нога - это катастрофа. Продолжать путь вверх абсолютно
невозможно. Идти вниз тоже нельзя. Внизу его ищут и если найдут, то пощады
не будет. Оставаться без движения и тепла здесь под дождем на ледяном ветру в
мокрой насквозь одежде - долго не выдержать, к тому же и он так здорово
простудился - человек зашелся приступом болезненного сухого кашля - что
делать? Холод опять настиг его. Теперь это был совершенно чудовищный озноб,
сотрясающий все тело. Сказалась и потеря сил и бессонная ночь и вывихнутая
нога и то, что он не ел со вчерашнего дня. Кроме того, он действительно
простыл не на шутку, и скорее всего у него изрядная температура.
С ненавистью он посмотрел вниз. Где-то далеко у теплого, залитого
солнцем пляжа кто-то катался на доске с парусом. Несколько ворон прилетели
с юга и, отчаянно борясь с ветром, скрылись в черной туче над головой.
И вдруг он увидел решение! Совсем рядом на склоне имелся отличный
скальный козырек, идеально защищающий от ветра и дождя. Даже не то, чтобы
козырек, а небольшой грот с готовым неисчерпаемым запасом сухого хвороста
м сосновых шишек! Это просто дар божий! Главное не пороть горячку. Сперва
развести костер, согреться, наконец, и высушить одежду. Поесть ( колбаса
еще осталась ) и выспаться. Идти все равно никуда нельзя, значит
нужно посидеть, хорошенько все обдумать и, главное, переждать дождь.
Быть может удастся соорудить что-то вроде шалаша. Банан редко держится
более двух-трех дней. А там, глядишь, и с ногой уладится.
Он попытался было встать, но сразу же оставил эту затею, ибо даже
попытка прикоснуться больной ногой к земле вызывала невероятную боль.
Тогда он опустился на четвереньки и пополз. Ползти по беспорядочному
нагромождению острых камней было очень трудно. Через минуту он уже
разодрал до крови ладони, протер до дыр джинсы на коленях. Больная
нога, волочащаяся по земле причиняла неимоверные муки. Грязный и
жалкий, теперь он не имел ничего общего с тем молодцеватым парнем,
который еще вчера проворно карабкался по южному склону.
Когда он достиг, наконец, спасительного козырька силы почти совсем
оставили его. К боли и холоду прибавилась теперь тяжелая одышка,
как будто он только что пробежал марафонскую дистанцию. Воздух
гор, конечно, разрежен, но кто бы мог подумать, что так сильно! Минуту
он лежал неподвижно, наслаждаясь сухим песком, затем на скорую руку
собрал в кучу оказавшийся поблизости хворост. Он поднес зажигалку к
сухим веточкам и... камешек из зажигалки со скрипом выскочил и улетел
куда-то в лес.
Человек настолько замерз, что даже не сразу поверил в то что случилось.
Раз за разом он чиркал бесполезной уже зажигалкой, все еще надеясь, что
произошло какое-то маленькое недоразумение. Как же так? Ведь зажигалка
совсем новая, ведь он купил ее только на прошлой неделе!
Он растерянно сидел рядом с кучей готового сложенного хвороста, весь
сотрясаясь от озноба и постепенно начиная понимать, что огня и тепла
у него не будет.
Холод. Мокрый осенний промозглый холод, который во много раз ужаснее
здорового зимнего морозца.
Нужно ползти вниз, обратно. Не домой, конечно, но куда-нибудь вниз.
Он доберется до городских окраин, постучится в первый попавшийся дом
и попросит помощи. Скажет, что его избили, ограбили. Ведь нужно ему
совсем немного. Просто горячая ванна, таблетка аспирина и теплая
кровать. Почему не помочь? Он хорошо заплатит. Сколько попросят,
столько и даст... Стоп. Если ограбили, то откуда у него куча
денег? И кто он вообще такой? Ну тогда он скажет... Он скажет...
В общем, что-нибудь скажет. Черт! Человек вдруг вспомнил, что по пути
обратно нужно перепрыгивать через расщелину. С поврежденной ногой
это невозможно. Значит он поползет в обход. Это на несколько километров
дальше. Но не подыхать же здесь! Его глаза блеснули прежней яростной,
решительностью, совсем, казалось бы, неуместной в его жалком положении.
Во взгляде опять появился молодой тигр. Появился на секунду и пропал.
Трудно дышать. Ведь казалось, он знает жизнь... А с другой стороны, что,
собственно, он знает? Как избить до полусмерти старенькую кассиршу в сером
шерстяном платье. Как унести ноги от смешного увальня охранника. Но он
совершенно забыл простые, очевидные вещи, которые знал в молодости. Нужно
было захватить теплую одежду, это раз. Нужно было иметь запасную зажигалку,
это два. Останавливаясь вчера на ночь, нужно было предусмотреть возможность
дождя, это три. Почему же все это он забыл?
-Добрый день - раздался вдруг рядом незнакомый голос.
Человек поднял глаза. Это была старенькая кассирша в сером шерстяном
платье. Лицо носило следы недавних побоев. Один глаз совершенно заплыл,
губы и нос были разбиты в кровь.
- Чего тебе, бабка, еще хочешь? - огрызнулся человек.
- Я тебе вещи принесла, - ответила старушка и поставила на землю спортивную
сумку.
- Что еще за вещи?
- Так, ничего особенного... Может надо тебе. Здесь сухая теплая одежда,
шерстяное одеяло, горячий сладкий чай в термосе, таблетки от простуды,
какие нашла, ну и новая зажигалка.
- Ух ты! Спасибо, бабка! - человек проворно подполз к сумке и расстегнул
молнию.
В сумке были деньги, которых хватило бы на покупку пары новеньких
"Мерседесов". Целая куча запечатанных пачек, каждая завернутая в хрустящую
бумажку с печатью национального банка.
- Постой, бабка, но это же... - он поднял глаза
Рядом никого уже не было.
- Эй, бабка, погоди-ка... а ну вернись! - он лихорадочно запустил обе руки
в сумку.
Где одеяло? Где чай? Где теплая одежда? Он судорожно шарил в куче денежных
пачек. Потом перевернул сумку и вытряхнул на землю ее содержимое. Ну
зажигалка-то должна быть! Она ведь маленькая... конечно где-то есть.
Просто в угол завалилась да и все, надо просто поискать получше. Не
может быть, чтобы не было зажигалки.
Зажигалки не было.
- Бабка - прошептал он, и горячие слезы потекли по его щекам...
Придя в себя он обнаружил, что лежит, зарывшись лицом в холодный песок.
Что с ним? Где он? Бабка, деньги... Что случилось? Душно... Похоже
он потерял сознание. Да, потерял сознание и видел какой-то бред.
Удивительно! Человек удивился бы еще больше, если бы узнал, что простуда
его - вовсе не простуда а стремительно развивающееся двухстороннее
воспаление легких, и температура у него давно уже перевалила за сорок.
Да и нога не вывихнута, а сломана.
Надо двигаться вниз и чем скорее тем лучше. Напрягая все силы,
человек встал на четвереньки и пополз прочь из под козырька, навстречу
холоду и ветру.
Когда он в следующий раз открыл глаза уже вечерело. К дождю опять
примешивался мелкий снежок. Прямо у лица он видел свою почерневшую от
грязи и холода руку, с обломанными ногтями. Снежинки садились на кожу и
мгновенно исчезали. Боковым зрением он видел стайку ворон, расположившуюся
на ветке ближайшего дерева. Птицы сидели, важно нахохлившись. Несомненно,
они собирались провести здесь ночь. Его уже не трясло от холода. Напротив,
было довольно тепло и ужасно хотелось спать. Где-то в глубине сознания
шевельнулась было мысль, что что-то неправильно. Откуда взялось это
тепло? Говорят так бывает, когда замерзают. Но он тут же прогнал эту
мысль. Чушь какая! Просто ветер изменился. Конечно! Ведь должен он
когда-нибудь измениться. Теперь он согрелся и можно поспать, да, ведь
он не спал прошлую ночь. Человек с удовольствием закрыл глаза. А завтра
будет солнечно и сухо. Он отдохнет хорошенько и пойдет... куда он пойдет?
Ну это не важно... мало ли куда можно пойти... главное, что впереди у него
другая, счастливая жизнь.
Хмурое утро встало над лесом. Ничего не изменилось. Серые клочья тумана
по-прежнему цеплялись за верхушки сосен и рассыпали противную мелкую крупу.
Одна из ворон встряхнулась и склонив голову уставилась одним глазом на
лежащего внизу человека. Фигура оставалась в той же позе, что и накануне.
Птица замерла на несколько минут. Ее умный черный глаз без труда заметил
маленькую, но очень существенную деталь. Снежинки уже не таяли на
человеческой руке. Еще минуту ворона колебалась, а потом весело каркнула,
расправила крылья и порхнула вниз.

(C) *** JES 2000 *** Юрий Шимановский yury@unitrends.com
http://www.geocities.com/Paris/Salon/1821

к оглавлению

Справедливость

Я карабкался вниз по лесному склону, отвратительно ругаясь и
проклиная тот день, когда я купил этот билет. Билет на автобус из Ялты
в Севастополь. И еще эти сугробы! Ступая, никогда не знаешь, на какую
глубину провалишься. Каждую секунду боишься покалечиться, попав ногой в
щель между скалами. Злобный ураган с воем трепал сосновые кроны над
головой, обдавая меня то очередной снежной шапкой, то зарядом
прошлогодних шишек. Отвратительная смесь из снега, и колючек хлестала
по лицу и набивалась за воротник. Проклятый билет! Если б знать
заранее, каким боком он мне выйдет! А теперь карабкайся из за него по
обледеневшим скалам с замерзшими до бесчувствия ногами.
Проваливаясь по пояс, я добрался до одинокого утеса на склоне и,
наконец сориентировался. Сквозь пургу я различил далеко внизу
занесенный снегом город на берегу свинцово - черного штормящего моря.
Ялта. Если присмотреться, можно различить даже крошечный прямоугольник,
размером не больше спичечной коробки. Это - автовокзал, конечный пункт
моего путешествия. Проклятый билет!
Неделю назад я высадился на этом самом автовокзале, имея на руках
двухмесячную бесплатную путевку в один из санаториев. Через неделю я
собирался заехать еще и к родителям в Севастополь, поэтому, чтобы не
тратить потом время, я отправился в предварительную кассу и купил этот
злосчастный билет на субботу. Невзрачный картонный квадратик,
стоимостью в 25 рублей эпохи конца перестройки. Огромная сумма,
несмотря на бурно начавшуюся инфляцию.
Быстро покончив с этим делом, я отправился к месту лечения. Где
находится мой санаторий я не знал, но как раз от автовокзала туда ходит
маленький автобус. Я сидел на заднем сиденье и с любопытством глядел,
куда же мы едем. К моему удивлению автобус выехал из города, свернул на
узкую горную дорогу и начал набирать высоту со скоростью самолета,
крутясь на извилистом серпантине. Мелкий дождик, моросивший до сих
пор превратился в снег, а дорога оказалась покрыта ледяной коркой.
Автобус буксовал на подъемах, рискуя свалиться в какое-нибудь ущелье,
каких вокруг было множество. Водитель сперва ругался в полголоса, а
потом, повернувшись к пассажирам заявил, что он не убийца и это его
последний рейс. Больше он сюда не поедет, пока не сойдет снег. В общем,
чтобы имели ввиду и не обижались.
Санаторий, затерянный в скалистом лесу на южном склоне Ай-Петри,
встретил меня неприветливо. Серое небо, темный зимний лес, узкая
тропинка, проложенная между сугробами от спального корпуса к
столовой. Меня поселили одного в холодном номере. Здание санатория было
явно не рассчитано на морозы. Оно и понятно, в Крыму ведь строили. Но
одно дело отдыхать в таком корпусе летом у моря, а другое зимой в
горах. Время было обеденное и я сразу отправился в столовую. В
громадном зале, рассчитанном человек на пятьсот я обнаружил два-три
десятка "отдыхающих", с угрюмыми измученными лицами. Ели молча, а если
и разговаривали, то редко и шепотом. Ситуация развивалась по сюжету
детективного романа в духе Агаты Кристи. Когда я поинтересовался у
санитарки, будет ли меня смотреть врач, она ответила, что все на
похоронах. К вечеру оказалось, что мы отрезаны снегом от внешнего мира
по причине заносов на дороге. Поэтому уже через два дня кормить нас
стали сухими пайками.
Снег шел всю неделю без остановки. Все это время я безвылазно сидел
в своем номере. Единственным моим развлечением было посещение два
раза в день процедурного кабинета, где симпатичная медсестра вгоняла
мне в задницу шприц с витамином "А". По местному радио каждый день
говорили о невиданных снегопадах, обрушившихся на Крым.
По мере того, как приближалась суббота, становилось все более и
более понятно, что если я хочу уехать в Севастополь, необходимо
сперва добраться до Ялты. Меня нисколько не смущала перспектива
проделать этот путь пешком. Небольшое приключение после недельного
ничегонеделания было бы как раз кстати. Знающие люди показали мне
тропинку, которая начиналась у санатория и вела в лес. Идя по ней я
должен был спуститься в город гораздо быстрее, чем если бы шел по
автотрассе.
Послушав в пятницу вечером местное радио я узнал, что вся Ялта
оказалась в снежной блокаде. Автовокзал закрыт, все рейсы отменены. Мои
планы от этого ничуть не менялись. Если я и не смогу уехать, придется
все равно добираться в город, чтобы сдать билет. Нельзя же за просто
так расстаться с 25-ю рублями!
В субботу утром, позавтракав сухими пайками я отправился по лесной
тропинке. Начиналась метель. Я с трудом спускался по заснеженному
крутому склону, скользя и падая в белой круговерти. Очень скоро я
обнаружил, что потерял дорогу и остался один на один с дремучим лесом,
среди скал, не зная, собственно, точного направления, куда идти. Таким
образом, через час я представлял из себя жалкое замерзшее подобие то
ли Ивана Сусанина то ли Алексея Мересьева.
И вот теперь, стоя на крутом утесе я рассматривал город,
раскинувшийся в полукилометре ниже меня и намечал путь дальнейшего
продвижения. Проклятый билет! Я отбросил докуренную сигарету и двинулся
вниз навстречу метели.
Спустя два часа я наконец ввалился в здание автовокзала, доведенный
до крайней степени усталости и покрытый толстым слоем льда.
Билет у меня взяли без проблем и вернули деньги, 25 рублей. Немного
обогревшись и отдохнув я ощутил приступ звериного голода. Не
удивительно, потому что обеденное время давно уже прошло. Необходимо
было срочно где- то подкрепиться. Мне совершенно не улыбалось по
такой погодке лазить по незнакомому городу в поисках общепитовской
столовой, поэтому я пообедал в буфете ресторана на первом этаже за
тройную цену, отдав за это удовольствие только что полученные 25
рублей.
Когда я допивал свой компот я вдруг сделал открытие, которое потрясло
меня до глубины души. Я - идиот! Да, да! Я законченный баран, каких не
много на свете! Чего я добился сегодняшним приключением? Я бы мог
спокойно сидеть у себя в номере, пообедать бесплатно в санаторской
столовой и сытый завалиться спать после обеда. Ну потерял бы я 25
рублей. Нет! Я приперся сюда, устав как собака и пообедал здесь, отдав
за это те же 25 рублей! Результат одинаковый! Мало того, мне
предстоит еще путь обратно и будет счастье, если я успею домой до
темноты.
Я вышел на крыльцо и закурил, с трудом удерживаясь от истерического
хохота. Погода свирепствовала. Буран разошелся не на шутку. Порывистый
ветер сбивал с ног неловких прохожих. Что-то темное промелькнуло в
воздухе и покружившись у лица легло на снег к моим ногам. Это была
купюра достоинством в 25 рублей. Лиловый банковский билет с профилем
Ильича. Я не стал утруждать себя вопросом откуда свалились эти деньги,
а быстро сцапал купюру, засунул в бумажник и двинулся в обратный путь,
пораженный справедливостью провидения и искренне возмущаясь, что
некоторые люди до сих пор не верят в существование Бога.
На ужин я опоздал.

(C) *** JES 1997 *** Юрий Шимановский yury@unitrends.com
http://www.geocities.com/Paris/Salon/1821

к оглавлению